— Сиди! Отец не сбежал. Он… он… просто спустился в кухню поставить на газ чайник. А сейчас давайте поговорим о чем-нибудь другом.И наступила расплата. Целых полчаса пришлось Павлику и Яночке сидеть и вежливо рассказывать в подробностях о янтарных сокровищах. Худшее наказание вряд ли можно придумать. Рассказывать о прекрасном янтаре столь отвратительным, столь мерзким личностям, как Мизя и её мамаша — это было свыше сил детей. Но мама оказалась неумолимой. Пришлось подчиниться.Мизина мама заявилась к Хабровичам вовсе не для того, чтобы пожаловаться на невоспитанных детей. И ею, и Мизей двигало любопытство. Впрочем, слабо сказано — не любопытство, а просто раскалённое добела желание узнать все о сказочных сокровищах, к которым Хабровичи оказались причастны. Нецензурное же выражение их детей явилось лишь самым подходящим, по мнению обеих, предлогом для того, чтобы явиться к Хабровичам после некоторого охлаждения в их отношениях, наступившего в последнее время. Непреодолимая страсть услышать историю о сокровищах из первых уст превозмогла нежелание встречаться с невоспитанными детьми, оскорбившими грубыми выражениями нежные ушки Мизюни. Начали с выяснения отношений, добились обещания не прибегать к крепким выражениям, теперь, сразу же позабыв об этих выражениях, обе смогли всецело окунуться в любимую стихию. И Яночка, и Павлик прекрасно поняли стратегию Мизи и её мамы, поняли, что они не так уж шокированы их невоспитанностью и охотно им её прощают, но это не изменило их отношения к гостьям. Отнюдь. И даже, напротив, усугубило неприязнь. Хорошо, выражаться они больше не будут, раз обещали, значит, следует придумать что-то другое. Яночка принялась обдумывать идею ношения с собой живой рыбы, Павлик — о банке с медузами. Хорошо бы какую змею найти, да где её найдёшь? Ни разу не видели в этих местах, а ведь исходили их вдоль и поперёк. Наконец гостьи распрощались и ушли.Тут вернулся пан Хабрович. Павлик, увидев отца, встрепенулся, с сердца свалился тяжёлый камень, и мальчик поспешил заверить родителей:— Ну, ладно, мы вам торжественно обещаем больше никогда в жизни не говорить…Он споткнулся, как-то слишком просто это прозвучало. Для такого случая надо бы найти более торжественные слова. И, поднапрягшись, мальчик закончил:— Мы обещаем никогда не прибегать к подобным выражениям. Даже… даже… про себя… даже мысленно!Яночка чистосердечно призналась:— Вот только теперь и не знаю, к каким будет прибегать. Ведь человеку иногда просто необходимо… ну, того… выразиться, когда человека что-то… или кто-то… — выведет из себя. И может быть, вы бы нам разрешили… конечно, не так просто, а за какие-то уж совсем выдающиеся заслуги… Папа и мама Хабровичи обменялись всполошённым взглядом, и папа поспешил заявить:— Нет, нет, не надо нам давать торжественного обещания! Более того, мы с мамой разрешаем в совсем уж исключительных случаях пользоваться упомянутым вами выражением, если это так необходимо человеку.Тут уж его дети просто ушам своим не поверили.— Как? Вы разрешаете нам выражаться?— Выражаться нехорошими словами мы не разрешаем и никогда не разрешим. Но вот это конкретное ругательство произносить разрешаем. Понятно? Только это, и никаких других!Ошеломлённые дети молчали, переваривая неожиданность. Спустя некоторое время девочка осторожно поинтересовалась:— А что оно означает? Ты не скажешь?Тут засомневался пан Роман. Пристально взглянув на своих предприимчивых отпрысков, он всё же решился.— Хорошо, скажу, но при условии что вы не откажетесь от его применения и наша договорённость останется в силе.— Не откажемся! — дуэтом пообещали отпрыски.— Итак, вы имеете право в исключительных случаях, когда уж совсем невмочь, произносить это проклятие, но только его, не прибегая больше ни к каким нехорошим словам. В исключительных случаях, не слишком часто и желательно не публично, потому что — как знать? Подвернётся человек понимающий и ещё обидится. Обещаете?— Обещаем! — нетерпеливо крикнул Павлик. — А слово наше" — гранит!— Железобетон! — подтвердила Яночка, — Я тоже обещаю и готова даже клятву дать.— Так что же означает это слово? — не выдержала любопытная мама.— Это на иностранном языке.— Каком? — вскричали уже втроём.— На датском языке ваше выражение, немного перевранное, означает «тридцать три». Точнее его следует произносить «треотральве».— Как? — вырвалось у всех троих.— Ну уж нет, не стану я учить вас плохим словам, — заупрямился папа, с трудом удерживаясь от улыбки. — Произносите так, как привыкли, очень впечатляет. Прекрасно понимаю, что в нервах человеку надо крепко выразиться, и ничего не имею против математического ругательства. Даже немного искаж„нное, даже с не правильным акцентом — так и быть, пусть остаётся.И тут поспешила подключиться мама.— Минутку, мне тоже хочется вам сказать — я согласна на датское выражение, но при условии, что вы ни при каких обстоятельствах не станете больше гнаться ни за какими заслугами…

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83