Шавасс обернулся к Франческе. Она выдержала его взгляд на какой-то момент, а потом отвела глаза. Ташко подтолкнул его к двери, и они спустились с лестницы и пошли обратно по коридору.
Как раз перед тем, как снова войти в этот склад, Ташко задержался, чтобы зажечь длинную русскую сигарету. Двое солдат почтительно ожидали, стоя в нескольких футах от них. Было ясно, что они до смерти боялись его.
Ташко холодно посмотрел на Шавасса.
– Они не дадут тебе сбежать.
Злость пылала в его холодном взоре. Он шагнул вперед, но явно с трудом сдержал себя. Рядом с Шавассом была дверь в другую комнату, и совершенно неожиданно албанец нанес прямой удар кулаком правой руки, применив известный прием каратэ. Средняя дюймовая доска двери раскололась и проломилась внутрь.
В бытность в Лондоне Шавасс трижды в неделю посещал класс японского профессора, который проделывал то же самое за один раз с доской в три раза толще, а сам он был вдвое меньше Ташко. Его слова эхом отдавались, как в старые времена: «Мастерство, Шавасс-сан. Мастерство, а не сила. Бог не позволит грубым скотам царствовать над миром».
– Попытайся представить, что вот такое может случиться с твоей рожей, – сказал Ташко.
– Это и в самом деле впечатляет.
Шавасс молча двинулся дальше по коридору. Один из солдат отпер дверь, и они втолкнули туда Шавасса. Когда дверь снова закрылась, он посмотрел сквозь решетку в холодные глаза Ташко.
– Не беспокойся. Я скоро вернусь.
Его шаги замерли в коридоре, и Шавасс обернулся к другим. Орсини сидел у окна рядом с Лири и обнимал ее одной рукой. На их плечи было накинуто одеяло. Было чертовски холодно.
– Что там случилось? – спросил Орсини.
Шавасс рассказал ему. Когда он закончил, Лири покачала головой:
– Она, наверное, сам дьявол.
– Нет, дорогая, не дьявол, – сказал Орсини. – Она, как и все они, думает, что знает абсолютную истину. Обладая ею, она считает, что ей все позволено.
– Что, однако, совсем не поможет ни одному из нас, – горько произнес Шавасс.
Он прошел и сел на упаковочный ящик, поднял воротник и сложил руки, засунув их в рукава и стараясь сохранить хотя бы последнее тепло, которое осталось в его теле. Он думал о Франческе Минетти. Так, значит, Энрико Ночи был ее мужем? Странно, что такая умная и интеллигентная женщина влюбилась в мужчину подобного типа. Это только говорит о том, как непоследовательны женщины. Очень сильно поддаются эмоциям.
Орсини и Лири говорили между собой приглушенными голосами. Между ними возникла какая-то странная интимность. Кто-то сказал: «Иногда за один день можно узнать о человеке больше, чем за десять лет».
Как жаль, что они встретились при таких обстоятельствах.
Каким ироничным был этот Джулио Орсини. Человек, который проник в главную гавань Александрии на этой старинной подводной лодке, человек, который потопил два британских эсминца, человек, который столько выстрадал за последние годы, так легко был тронут печалью этой девушки. Жизнь иногда задает странные загадки. Но в конце концов он уронил голову на грудь и заснул.
Глава 12
Жестокая схватка
Он так и не понял, что заставило его проснуться, и лежал, глядя в темноту и страдая от боли в мускулах и жестокого холода. Его часы все еще шли, и, взглянув на светящийся циферблат, он увидел, что было два часа ночи. Он сперва сел, вслушиваясь в звуки ветра, доносящиеся с площади, а потом встал.
Потом он услышал движение в коридоре и, когда выглянул туда через решетку, увидел часового, который стоял вытянувшись, с выражением крайнего ужаса на лице. Перед ним стоял полковник Ташко, уперев руки в бока.
– Значит, спишь, ты, тварь!
Он выбросил вперед руку, схватил несчастного часового за лицо и толкнул его назад. Тот с шумом опрокинулся навзничь, сбив с места стул. Когда солдат попытался подняться на ноги, Ташко пинками погнал его по коридору.
– Давай, проваливай! Доложишь в караульном помещении. А я займусь тобой позже.
Орсини и Лири, разбуженные шумом, подошли к двери.
– Что там такое? – спросил Орсини.
– Ташко, – коротко бросил Шавасс. – Мне кажется, он пьян.
Албанец подошел к двери и посмотрел на Шавасса сквозь решетку со странным выражением глаз. Его мундир был расстегнут, под ним ничего не было, и можно было видеть крутые выпирающие мускулы.
Он расстегнул черную кожаную кобуру у себя на боку, отпер дверь и медленно раскрыл ее. Они почувствовали запах спиртного в его дыхании, тяжелый и всепроникающий, и Лири сделала непроизвольно шаг по направлению к Орсини, который тут же обнял ее одной рукой.
– Как трогательно, – глумливо ухмыльнулся Ташко.
– У нас был тяжелый день, и нам надо хоть немного поспать, – сказал Шавасс. – Поэтому не будете ли так добры убраться отсюда ко всем-чертям и заняться своими делами?
– Все еще полон боевого духа? – сказал Ташко. – Вот это мне нравится. Давай-ка выйдем отсюда.
– А что, если я отвечу, чтобы ты проваливал отсюда к черту?
– Тогда я прострелю девчонке левую коленную чашечку. Жалко портить хороший материал, но что поделаешь?
Орсини было сделал шаг вперед, но Шавасс задержал его.
– Оставь, Джулио. Это мое дело.
Потом он вышел в коридор, Ташко с шумом захлопнул дверь и снова запер ее.
– Не думаю, что Капо это понравится. Он хотел сохранить меня до Пекина.
– К чертям Пекин, – огрызнулся Ташко. – Во всяком случае, сейчас я здесь старший. Капо и девушка отбыли полчаса назад.
Он сильно толкнул Шавасса, заставив его споткнуться и направил его по коридору, а сам шел в трех футах сзади с маузером наизготовку. Они спустились по спиральной лестнице в дальнем конце коридора, повернули в мрачный проход и начали спускаться по каменной лестнице, которой, казалось, не будет конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35