Автомобиль свернул на боковую проселочную дорогу, огражденную с обеих сторон высокими заборами, минут десять медленно двигался вперед, подпрыгивая по рытвинам и ухабам единственной изъезженной колеи, а затем, вдруг круто повернув влево, въехал в полуразрушенные ворота.
Различить дом в темноте было трудно, а когда автомобиль остановился и гость Валентайна из него вышел, определить, насколько велико это большое здание, было некогда, так как Цезарь, открыв дверь с необычайной по-
спешностью, ввел его в просторный темный коридор. При свете зажженного Валентайном электрического фонаря Смис заметил большую широкую лестницу, а затем он, все с той же поспешностью, был через другую дверь проведен в гостиную.
То была высокая, просторная команата, со стенами, отделанными белым деревом, с потолком, строго выдержанным в мавританском стиле, с двумя люстрами, наполнявшими гостиную потоками света. От внимания Смиса не ускользнуло и то, что мебель была прямо-таки музейной.
До чего вещи способны запечатлеваться в памяти! Так, этот салон произвел на Смиса неизгладимое впечатление своим ковром — преимущественно пурпурного цвета, с украшениями, вышитыми золотом, и с орнаментами из лилий, между которыми затейливо выделялись знаки, напоминавшие, букву С.
Другим предметом, привлекшим его внимание, был. чудный герб, красовавшийся над самым камином. Из четырех полей его два воспроизводили — как эмблему Франции — белые лилии, третье поле было изрезано тремя золотыми полосками, четвертое изображало тельца на золотом фоне.
— Присядьте, —сказал Цезарь повелительно. — Не желаете ли вина?
Отодвинув одну из панелей, закрывавших стену, он достал поднос с графином и стаканами.
— Пейте, — сказал он любезно, поставив их перед. своим гостем. Смис выпил рюмку крепчайшего виски.
Сбросив с себя мокрый плащ, Цезарь положил его на спинку стула, затем, подойдя к камину, нажал кнопку электрического радиатора и, встав спиной к источающему жар отверстию, уставился на Смиса.
В своем безупречном фраке, Валентайн, в самом деле,. был обаятелен. Окинув взглядом. его белоснежную, гладко-накрахмаленную рубашку с тремя жемчужными запонками и его белый жилет с выделяющейся на нем тонкой платиновой часовой цепочкой, Смис понял, почему .на устах Цезаря неизменно играла легкая, неуловимая улыбка:
— Друг,мой, Трэй-Бонг-Смис, — сказал Валентайн медленно, — скажите мне, доводилось ли вам когда-либо видеть человека под гильотиной?
— Полдюжины, — скороговоркой ответил Смис. — На подмостки, голову в отверстие! Чик — и она в корзине! Да здравствует Франция!
Валентайн нахмурился. Легкость, чувствовавшаяся в тоне гостя, его, видимо, озадачила. Затем он засмеялся и кивнул головою.
— Мне кажется,- вы именно тот человек, какой мне нужен, — сказал он. — Так и надо относиться к жизни. Только одного не забывайте, Смис: никогда не смейтесь над авторитетом. Пусть авторитет будет не. заслуживающим воздаваемого ему почтения,, жестоким, несправедли-
вым, глупым, трагичным, каким хотите, но смехотворным он не бывает.
Пока Валентайн говорил, Смис стаскивал с себя промокшую куртку.
— Поместите ее где-нибудь возле камина, — сказал Цезарь,— или еще лучше — выкиньте ее совсем вон через ту дверь! — Он указал на дверь, справа от камина.—Мадонна Беатриса будет, по крайней мере, иметь маленькое
развлечение.
Недоумевая, кто такая Беатриса, Смис повиновался ему в полном смысле слова. Внезапно; Цезарь взглянул ему прямо в лицо.
— На ваших руках есть еще следы крови? — спросил он. Смис покачал головою.
— Я нанес удар между пятым и шестым ребром, — ответил он спокойно.— В этом месте очень слабое кровоизлияние.
Цезарь, видимо, был согласен с этим, так как, покуда его собеседник рассматривал свои руки, он одобрительно кивал головою.
— Вы, как видно, немного надышались опия сегодня ночью, — заметил он. Подойдя к Смису вплотную, он заглянул ему прямо в глаза.
— Я никогда не прибегаю к опию, — холодно возразил Трэй-Бонг. — Я иду к Чи-Со не ради курения, а ради наблюдения!
... Цезарь опять усмехнулся.,
— Блюститель закона, достойный всякого уважения, — сказал он. — Однако вам вовсе не надо особенно умничать. Ради вас я пошел на большой риск. И разрешите мне заверить вас, что и я хожу к Чи-Со чтобы наблюдать, наблюдать за вами.
Смис давно уже смекнул это, но теперь он молчал.
— Наблюдать за вами! — еще раз повторил Цезарь. Созданием своего предприятия Чи-Со обязан мне, моим деньгам. Это место для меня, выгодно. Чи-Со сообщает мне вселинтересующие меня новости, и поэтому, когда до
моих ушей дошли слухи, будто в Париже скрывается от полиции некий англичанин — преступник, совершивший убийство в Америке и вообще провинившийся в разных мошенничествах, — мы, понятно, заинтересовались вами.
— Мы? — переспросил Смис, и опять Цезарь нахмурился, стараясь перевести свои рассуждения на другую тему.
— Я не сторонник преступлений, по крайней мере, таких, как ваши. Эти преступления мелки и бессмыслены и приводят разве только к гильотине.
Пожалуй, Смис поделился бы" своими взглядами повопросу о преступлениях, если бы в этот момент не произошло нечто совсем неожиданное: дверь медленно распахнулась, и в комнату вошел какой-то низкорослый, рыжий мужчина, с раскрасневшимся, пылающим от возбуждения лицом. Во всяком случае, будучи неряшливо одет,, он составлял с Цезарем и с элегантной гостиной резкий контраст. В торчавшей из его жилетного кар'мана массивный золотой цепочке Для часов и во всем его поведении было что-то вызывающее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31