— Если бы была возможность отказаться, никто бы не начинал такого разговора. Они заранее знали, что я не откажусь.— Потому что ненавидите Райена.— Ну, ненавижу — это слишком громко сказано. Такие типы заслуживают не больше чем пренебрежение.— Так пренебрегайте им и не пачкайте им руки.Сеймур смотрит на меня, немного сощурившись, словно думает, стоит ил возражать. Потом допивает виски, ставит стакан на стол и закуривает очередную сигарету.— Вчера вы удивлялись, когда я сказал, что избрал эту профессию ради свободы. Вы удивлялись не без основания. Какая может быть свобода, ведь мы, по сути, военные! А теперь, однако, видите, что я прав. Какая свобода? А вот, например, свобода утереть нос мерзавцу из высших кругов. Из самых высоких, Майкл!— И что вам это даст? Если и будет какая-то польза, то, наверное, вашему шефу, который связан с конкурирующей фирмой.— Очевидно.— Так что же вы выигрываете?— Несколько часов хорошего настроения. Разве этого мало? Представляете, как эти напыщенные индюки, Райен-отец и Райен-сын, вытаращат глаза, получив такой удар!— Теперь мне ясно. Вы действительно ненавидите Райена.— Говорил же вам: я его не могу ненавидеть. Я слишком хорошо знаю Райена. Помню еще с университета, а через некоторое время и по секретной службе. Помню это ничтожество, который опережал талантливых только потому, что был наследником одного из молодых капиталистов.— Молодого или старого, какое это имеет значение?— Тут есть один нюанс. Маленький нюанс иногда имеет большое значение. Старые придерживаются определенных правил приличия, Майкл. Старые обогащаются, опираясь на законы, которые они сами создали. А молодые глумятся даже над собственными законами. Коррупция, аферы.После недолгого молчания опять звучит голос Сеймура:— Вот я просто захотел развлечься, почувствовать, что выполнил личную прихоть, свою собственную! Понимаете или нет? Свою, а не указание высшей инстанции. Что хоть раз позволил себе такую роскошь — действовать свободно.— Уильям, — говорю я, — выходит, вы совсем не циник — вы моралист.— Я не моралист, — крутит головой американец.— Моралист, — настаиваю я. — Из категории тех наихудших моралистов, которые не отваживаются признаться в этом даже себе.Я надеялся увидеть Сеймура на следующий день угнетенным и угрюмым, но, очевидно, ошибся. Одеваясь, слышу, как из кухни доносится хриплое пение. Уильям поет. Дожили!— Будете пить растворимый кофе, Майкл?— Это специально для вас, — отвечаю я. — Мод отлично знает, что я не люблю растворимый кофе. Эта женщина обожествляет вас.— Почему вы считаете, что все должны меня ненавидеть? — равнодушно спрашивает американец, переставляя с электрической плитки на стол посудину с кипятком.— Раньше я думал, что вы излучаете опасные лучи, очень вредные для окружающих. Теперь же у меня такое чувство, что ваши отравляющие эманации больше всего отравляют вас самого. Наверное, вы истощены и радиус их действия уменьшился.— С годами все мы меняемся. Наши силы тают, и это вынуждает нас становиться смирнее, даже добродушнее.Я мог бы убедить его, что он мало изменился и вряд ли стал добродушным, но промолчал. Если не обращать внимания на поседевшие волосы, это тот самый Сеймур, герой моих кошмаров.Он поднимается, делает несколько шагов по кухне и останавливается около окна.— Не кажется ли вам, что уже время открыть ставни? — предлагаю я. — Тут можно задохнуться.— Не надо торопиться. Дождемся Мод.Но она не появляется ни в обед, ни после обеда, и мы, потеряв желание разговаривать, ходим, словно звери в клетке, каждый в своей комнате.Садится солнце, когда мой напряженный слух различает гудение мотора. Немного погодя между деревьями выныривает зеленый «мерседес». Мод входит в дом, приветливо улыбаясь, но на ее улыбку Сеймур отвечает сухим замечанием:— Вчера вы не додумались передать через своего Франка газеты.Она достает из сумки газету и протягивает ее Сеймуру. Тот берет и передает мне:— Посмотрите, Альбер.Тем временем он, наверное, успел кивнуть Мод, потому что они вдвоем выходят в комнату американца. Военный совет продолжается минут десять, времени вполне достаточно, чтоб прочитать не только коротенькую заметку от инциденте, но и зарубежные новости.Судя по информации, взрыв на складе произошел в результате короткого замыкания, одна жертва — техник Эрих Прель, найденный на месте происшествия. Других имен не упоминается. Подробностей нет.Ну и хорошо. Откровенно говоря, взрыв в каком-то сарае с устаревшим оружием вряд ли может кого-то взволновать. Старое железо превратилось в обгоревшее железо, только и всего. Кто станет раздувать историю вокруг такой мелочи, к тому же единственная жертва — какой-то техник!Коротенькая заметка, безусловно, прошла сквозь фильтр военной цензуры. Выходит, Сеймур прав. Если и возникнет скандал, то он останется почти не замеченным. Напрасно надеяться, что ты станешь звездой газетной хроники!И все же американские власти разыскивают бельгийца. Возможно, популярность и обошла тебя, но полиция не обойдет. Возможно, на дорогах вокруг контроль и снят, но на пограничных пунктах он, безусловно, действует. Когда разыскивают иностранца, вероятней всего подстерегать его на границе.— Такие, значит, дела, Альбер, — говорит Сеймур, когда они возвращаются в комнату. — Мод нашла вам тихое, спокойное жилище в Майнце. Проведете там несколько дней, пока эта история совсем заглохнет, тем временем вам подготовят канал для побега. И тогда мы вам скажем: бывайте!Увидев, что я намереваюсь возразить, он поднимает руку и добавляет:— Конечно, мы можем попрощаться с вами и сейчас, если вы очень настаиваете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59