Они были достаточно велики, чтобы служить приютом немногочисленному народу рыбаков, чей образ жизни оставался практически неизменным на протяжении вот уж тысячи лет. Роскильд был самым крупным здешним городом и единственным портом, достаточно глубоководным для того, чтобы сюда могли заходить корабли любой величины. Именно здесь встал на якорь «Тригве Ли», а теперь Уэссекс прошел по его следам. Герцог отплыл из Лондона с приливом, и «Творец вдов» направился на север, держась (к глубокому неудовольствию собственного капитана) английского побережья, дабы не провоцировать французские военные корабли, рыскающие по Ла-Маншу подобно голодным акулам. Путешествие, на которое всаднику потребовалась бы неделя, у опытных моряков заняло четыре дня. На рассвете пятого дня корабль с утренним приливом вошел в рос-кильдский порт.
Здесь, в северных широтах, солнце уже стояло высоко, — хотя в такой ранний час даже самые трудолюбивые торговцы еще мирно спали в своих постелях. А потому Уэссекс с неким безжалостным удовольствием оставил капитана самостоятельно предъявлять верительные грамоты начальнику порта, а сам отправился разыскивать Илью Костюшко.
Польский гусар (который, по чистейшему убеждению местных горожан, не был ни поляком, ни гусаром) снимал комнату в меньшей из двух роскильдских гостиниц. Гостиница располагалась достаточно далеко от порта, чтобы ее даже случайно нельзя было спутать с ночлежкой для простых рыбаков; даже не напрягая воображение, можно было поверить, что это заведение предназначено для обслуживания мелких дворян, которых по неизъяснимой воле провидения могло занести в Роскильд.
Уэссекс никогда не бывал в «Русалке», но ранее посетил множество подобных заведений. Главный вход все еще был заперт на засов — для защиты от ночных опасных гостей, — но зато кухонная дверь была раскрыта нараспашку; там готовили свежую выпечку, и поварам хотелось хоть немного проветрить помещение. Уэссекс быстро прошел через кухню к лестнице, ведущей на второй этаж.
На втором этаже обнаружились две двери, и из-за одной доносился громоподобный храп. Уэссекс отворил вторую.
Илья Костюшко валялся на смятой постели в состоянии полнейшей прострации, засунув руку под взбитую подушку. Усы его были сбриты, экстравагантная прическа гусара сменилась аккуратной стрижкой, а волосы приобрели неописуемый белый цвет. Одет он был в рубашку и панталоны, застегивающиеся под коленями, и на вид ничем не отличался от сотен студентов, беглецов и прочих категорий людей, испытывающих денежные затруднения.
Уэссекс затворил за собою дверь. Щелчок замка почти заглушил щелчок взводимого курка. Уэссекс обернулся.
Костюшко приподнялся на локте, а пистолет в его руке был нацелен точно в голову герцогу. Увидев вошедшего, поляк опустил пистолет.
— Вам следовало бы одеваться получше, друг мой. Из-за этого мерзкого камзола я чуть не принял вас за француза.
Костюшко провел рукой по волосам и слегка скривился, ощутив, какими жесткими они стали из-за обесцвечивания.
— Если вы подозреваете, что на моем месте мог оказаться француз, вам следовало бы запирать дверь, — заметил Уэссекс.
— Видите ли, я более или менее надеялся, что это будет француз, — доверительно сообщил Костюшко. — Какой смысл ожидать от других попыток примирения, если не делаешь их сам?
Костюшко поднялся с постели и принялся рыскать по захламленной комнате в поисках своих сапог и бутылки бренди.
— И что, никто их так и не делал? — спросил Уэссекс.
— Слава богу, здесь вообще отсутствуют враждебно настроенные иностранные граждане, — сказал Костюшко и добавил длинную фразу на родном языке. Уэссекс уже знал, что она означает примерно следующее: «Дьявол посылает покой, когда человек и так уже скучает». Это была одна из любимых поговорок Костюшко. — Лично я этого объяснить не в силах.
Он пожал плечами и уселся, чтобы натянуть свои видавшие виды, разношенные сапоги.
Уэссекс оглядел комнату, но, кроме кровати и стола, другой мебели в ней не обнаружилось. Герцог решил прислониться к стене.
— Кстати, вам полагалось находиться на том же корабле, что и принцесса, — заметил он для поддержания беседы.
— А я там и находился. Я отлично потрудился: перевоплотился в голландского врача и уговорил добрейшего сэра Джона, чтобы тот помог мне получить место на первом же корабле, отплывающем в Англию. Но ее высочество буквально перед самым отплытием выставила меня на второй корабль. Она заявила, что этот ван Гельсинг ей не по нутру, а у меня уже не оставалось времени перевоплотиться в кого-то другого.
Тогда это не вызвало у меня беспокойства; мы проверили команду «Королевы Кристины», еще пока та стояла в порту, и выяснилось, что все ее члены до отвращения верны. Предателя среди них не было. Никаких замен в последнюю минуту не производилось. Мое перемещение на «Тригве Ли» имело единственный недостаток — я оказался вдали от принцессы. Но сэр Джон оставался рядом с ней, а он даже лучше меня способен докладывать во дворец о настроении принцессы. А потом «Кристина», извольте видеть, просто взяла и исчезла, когда нам оставалось каких-нибудь полдня пути до шотландского побережья.
Уэссекс знал, что корабли — как и «Творец вдов» — должны были держаться как можно ближе к английскому побережью, чтобы избежать нападения со стороны французов.
— И это все, что вы знаете? — спросил Уэссекс, начиная злиться.
Костюшко развел руками.
— А что здесь еще знать? — произнес он таким тоном, словно с трудом сдерживал рыдания. — Никто на «Тригве Ли» не ожидал, что корабль принцессы исчезнет, — можете не сомневаться, это я проверил, — и никто понятия не имеет, куда же он делся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124