.. Пусть они и не имеют к нам никакого отношения...— Штраус замолчал и посмотрел на Розмари. Взгляд ее голубых глаз был чист, как у ангела.— Я беседовал со следователем Сенечичем. Очень милый человек, как, впрочем, и ваш приятель майор Врзич. Это была скорее дружеская беседа, чем допрос... Майору известно, как мы добрались до мотеля, не меньше, чем мне... Следователь интересовался, что с моим автомобилем, и убедил меня, что ваши мастера достаточно квалифицированны, чтобы отремонтировать «мерседес»... Да... Хотите виски?
— Нет, спасибо,— отказался я.
— А мне, пожалуй, налейте,— попросила Чедна.
— Чедна... Удивительное имя, его можно дать лучшему сорту шотландского виски! — преподнес Штраус поистине изысканный комплимент.
Розмари, это милое голубоглазое создание, молчала, будто воды в рот набрала.
— Странно, что вы не научили Розмари ни единому сербскому слову,— заметила Чедна.— Сами говорите по-сербски так, словно родом из Баната.
— Из Штутгарта, милая госпожа. Из прекрасного Штутгарта. А Розмари — типичный представитель молодого поколения. Ее интересует музыка, танцы... Языком она пользуется только во время еды.
«Не сказал бы!» — чуть не вырвалось у меня, но воспитание не позволило мне быть вульгарным.
— А я люблю ваш язык,— продолжал Штраус.— Я учил его по народным песням... Ваша Хасанагиница... Вы — героический народ. Это поняли наконец и мы, немцы, после двух войн...
В гостиную вошли Врабец и милиционер, чей серьезный вид никак не соответствовал совсем еще мальчишескому лицу.
— Господин Сенечич поручил сообщить вам, что все останутся ночевать в мотеле,— начал Врабец.— Я распределил комнаты...
— У меня был тринадцатый номер...— заторопился Штраус.
— Число тринадцать приносит несчастье,— пошутил официант.— Вы переселитесь в комнату номер десять. На том же этаже. Вы, госпожа,— он обратился к Чедне,— вместе с мужем займете пятнадцатый номер. Господин,— он указал на меня,— получит бывшую комнату господина
Штрауса. Служащий с бензоколонки Прпич будет в двенадцатом номере. Вероятно, вместе с тем молодым человеком.— Врабец показал рукой в направлении столика, за которым сидел Веселица.— Я распорядился приготовить номера. Вот, пожалуйста, ключи...
Тем временем я размышлял, как продолжить беседу со Штраусом. Затеять диспут о немецком языке и произношении букв «s» u «ch», пожалуй, не лучший вариант. Об этом со Штраус-Штраух поговорит Сенечич. Мысль о трагической судьбе Ромео и Юлианы мешала мне сосредоточиться. Мне не терпелось уединиться, однако приличия не позволяли покинуть собеседников. Я пожалел, что отказался от виски.
— Не хотите ли заказать ужин? —спросил официант.
— Чуть позднее,— сказал Штраус и обратился ко мне: — Знаете, Розмари вспомнила интересный эпизод. Прежде чем она обнаружила Ромео... в кабине... она чуть не столкнулась с каким-то человеком в черном костюме и шляпе. Он так несся, что задел Розмари плечом. Она едва устояла на ногах. Когда она обернулась, чтобы посмотреть, кто этот неосторожный человек, ей показалось, что на бегу он как-то странно ставит ногу.
— Может, барышня желает перекусить? — опять спросил официант.
— Спасибо. Не теперь,— ответил Штраус за Розмари.— И вообще она на диете!
Розмари потягивала виски, а я поинтересовался, у немца:
— Она не запомнила его?
— Довольно смутно. Говорит, что шляпа была надвинута на самые глаза. Правда, ей показалось, будто она его видела раньше, только не может вспомнить, где и когда.
— Вы рассказали об этом следователю?
— Я только сейчас услышал, не так ли, госпожа? — Штраус повернулся к Чедне.
— Да! Розмари, после того как увидела Ромео там... в кабине... настолько растерялась, что забыла про того человека... И вспомнила лишь теперь,— объяснила Чедна.
— Желаете ужинать здесь или накрыть в номере? — вновь вмешался в наш разговор официант.
— Здесь. Позднее. Хорошо? Вы нам порекомендуете какие-нибудь блюда славонской кухни.
— Да, господин,— ответил учтивый официант и направился к столику, за которым сидели Прпич и Веселица.
В дверях появился милиционер и пригласил Розмари.
— Надеюсь, она расскажет все, чтобы оказать помощь следствию,— заметил я.
— Она говорит только правду.— Произнеся это, немец не покраснел, поскольку при нынешнем его цвете лица это было попросту невозможно.
— Так же как вы?
Штраус уставился на меня, видимо размышляя над ответом. Я же подумал, что не к месту задал вопрос, в котором прозвучало сомнение.
— Всю правду! — произнес Штраус, подчеркивая каждый слог.— Впрочем, большую часть времени вы провели вместе со мной в гараже, беседуя с автомехаником.
— Да, вы правы! И любовался последней моделью «мерседеса».
— Что ж, как говорится, конь о четырех ногах и то спотыкается...
Мудро сказано. Наконец, выбрав момент, я попросил разрешения удалиться: хотелось привести себя в порядок и отдохнуть. Чедна и Штраус остались за столиком. Я подошел к Прпичу и Веселице и сказал студенту, что ночевать он будет в одной комнате со мной. Номер я не назвал, похлопал Нино по плечу и покинул гостиную.
Уже стемнело. В коридоре горел свет. Лестница, ведущая наверх к номерам, находилась в конце коридора. Я поднялся на второй этаж. На дверях комнаты, расположенной у самой лестницы, было написано «Горничная». Сразу за этой комнатой находился новый номер Штраусов — десятый. Дальше двенадцатый — для Прпича. Моя комната — напротив десятой, чуть наискосок. А рядом — пятнадцатая, предназначенная для Чедны и Джордже.
Я остановился у десятой. Нажал ручку. Заперто. И дверь моего номера тоже заперта. Я вставил в замок ключ, но прежде, чем его повернуть, задумался над тем, что же происходило в этой комнате до того, как там появилась Юлиана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33