..
Только как бы не захлебнулись бы они от того лекарства, на
четвереньках стоя...
Ларея встречали всем бараком. Впереди Сим-сим со счастливой
ухмылкой на лице, сразу за ним оба "десантированных" бабилонца,
рядом с ними соэтапник Гека Бычок (в шутку прозванный так за свою
плюгавость), чуть глубже и дальше -- пятеро новокрещенных
нетаков. Все остальные, молча и с великим любопытством наблюдали
за происходящим от своих мест; сидельцы из другой половины барака
столпились в "переходе", либо у шконок своих земляков и кентов из
главной половины барака, куда они зашли под разными предлогами в
гости.
Гек с порога поздоровался общим приветствием со всем бараком, за
руку с каждым из своего нового окружения, а Сим-симу, в знак
особого расположения, даже выделил легкий подзатыльник. После
чего проследовал в торец барака, где в углу, отгороженном
занавесками его ждала одноярусная шконка с дополнительным
матрацем и накрытый банкетный стол, составленный из восьми
тумбочек.
Ели впятером -- Гек и его "угловые". Гек не пил, Сим-сим тоже,
вслед за шефом. Бычок хлопнул полстакана, оглядел обстановку и
шустро перевернул посуду вверх дном: харе! Валет и Форд, еще с
Бабилона предупрежденные о чудачествах шефа, пригубили по
глоточку и забыли про свои стаканы, как и не было их, а выпить
хотелось, конечно... Однако выпивки было заготовлено ровно
половина ящика -- пять литров коньяку. Через час Геку, вкратце
введенному в курс местных дел, были представлены один за другим
все пятеро нетаков, за ратные подвиги и поддержку признанных
таковыми, поскольку ничем серьезным, кроме формальных повязок и
самого факта отсидки на б... зоне они себя не запятнали, если
мерять по урочьим понятиям. А Гуго Север даже умудрился миновать
и повязки, что теоретически позволяло ему в будущем подниматься
в своем авторитете вплоть до золотой пробы. Остальным нетакам,
повязку хотя бы день носившим, в ржавые путь был конечно
заказан, но в последние десятилетия в "правильном" уголовном
мире появились прослойки очень высокого ранга -- фраты
трампованные, к примеру. Фрат трампованный, из-за досадных
мелочей в "анкетных данных" не могущий стать ржавым, имел право,
тем не менее, руководить зоной, даже быть зырковым по целому
краю, присутствовать на "золотых" сходках "с правом
совещательного голоса"...
Гек поговорил с каждым, в конце беседы собственноручно преподнося
полный стакан коньяку и бутерброд с закуской.
-Пей-пей, сегодня можно...
Затем настал черед нового старосты барака, предварительно, без
Гека, намеченного угловыми на это место (Гек одобрил и утвердил),
за ним троих солидных и уважаемых трудил, а в конце -- нескольких
ребят из перспективного молодняка, которым делами еще предстояло
доказать свое право числиться в рядах нетаков и носить черную
робу...
После аудиенции все еще оставалось пять невыпитых бутылок. Одну
Гек приказал заначить на всякий случай, а четыре -- велел отнести
в близлежащие "семьи", группки сидельцев, объединенные
землячеством, дружбой или иным каким интересом, проживающие, как
правило, на соседних шконках., как в вагонном купе. Таким образом
плодилась несправедливость -- чем "близлежащие" лучше "дальних"?
Однако и в этом был расчет, основанный на простой психологии
сидельца, да и просто человека: чем ближе к "светилу", тем
потенциально лучше, глядишь -- внимание обратят, обломится
чего-нибудь. И не сразу, быть может, но постепенно врубался
механизм естественного и в то же время искусственного отбора:
близкие по духу и помыслам стягивались поближе и пространственно,
создавая прослойку более-менее преданных, надежных поданных.
Переменчива судьба сидельца и зачастую не от него зависит:
сегодня королем сидит, а завтра и... похуже... Оттого и не
принято здесь загадывать на завтрашний день -- сегодня хрен с
ним, а завтра видно будет... Ни для кого в четвертом бараке не
было секретом, что остальные девятнадцать (бараков) живут по
прежним правилам, а скуржавые вожди отнюдь не смирились с
наличием в их рядах отряда-бунтовщика, возглавляемого кучкой
горлопанов. Будет и кровь и опускалово, кого оно коснется? --
Никто не застрахован, это понятно, но основной "элемент" --
трудилы-работяги -- как работали, так и будут работать (если она
есть, работа), как были серой массой при "господах", так и будут
ею вовеки; их всех не перебьешь и не опустишь, тянуть не с кого
будет и руководить некем, так-то вот! Одного-другого, бывает,
могут и "воспитать" и землянуть, а чтобы всех... Угловые и нетаки
-- те другое дело, им отступать некуда и пощады уже не вымолить.
Ну а пока -- они наверху. А на самом верху, в пределах барака,
авторитетный урка Ларей, Чтив Бабилонский. Да только некогда ему,
видно, читать -- все шепчется, совещается, то одного к себе за
занавеску тягнет, то второго. На промзону нырнул пару раз, что он
там кнокал? Выставил бесповязочные посты у межбарачных дверей,
хмурый вечно -- зыркнет глазом, будто ножом погрозится... Но не
борзеет и в свинство не опускается, как Жираф сотоварищи...
А Геку было о чем волноваться.
Через месяц после первого бунта в восьмом отряде вспыхнул еще
один, стихийный. Фратов шибко достали зверства и поборы
скуржавчиков и их пристяжи. А на жестком режиме не шелупонь сидит
-- основательные люди не по первому разу. Успели замочить
Полковника (Полкан -- за глаза), проломить череп двум-трем
живоглотам... А потом соединенными усилиями скуржавых из
окрестных бараков, прежним опытом наученных, повстанцев
растоптали:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154