Наконец она шумно вздохнула и отстранилась, повернувшись ко мне спиной и сжавшись в комочек. Я дотронулся до нее. Она вся была словно натянутая струна.
– Лоис, милая.
– Не трогай меня!
– Милая, ты только...
– Гадкий, гадкий, гадкий! – сказала она дрожащим плачущим голосом, сильно растягивая гласные звуки.
Я попытался заставить ее выговориться. Она была в таком напряженном состоянии, которое обычно предшествует истерике.
– Гадкий и отвратительный, – простонала она. – Ты не знаешь всех этих мерзких штучек, и мне никогда больше не будет хорошо. А ведь я решила – будь что будет. Отважилась! И перестала сопротивляться.
– Дай себе время забыть, Лоис.
– Я... тебя... люблю... – всхлипнула она жалобно и протестующе.
– Ты пришла ко мне слишком рано.
– Я тебя хотела.
– Все еще впереди.
– Не у меня. Я не могу отключить память. Всегда будут всплывать воспоминания о том, что он со мной проделывал.
Я закинул руки за голову и погрузился в размышления. Ситуация, конечно, трогательная. Трепетная душа, которую отмыли, отскоблили, зашпаклевали и спрыснули духами, жаждала теперь награды за пережитые муки. Награды, достойно завершающей историю ее чудесного спасения.
Тогда, в темноте, Джуниор Аллен лишь издевался над Лоис, мгновенно растоптав все ее чувство собственного достоинства, так необходимое каждой женщине. Но Лоис упорно берегла свой дар, дар любви и нежности, и теперь мечтала осчастливить им меня. Однако он оказался вдруг кучей дерьма, упакованного в яркую блестящую обертку. Лоис слишком рано захотела отрешиться от прошлого, но я постарался, чтобы первые же мои прикосновения разочаровали ее: чем быстрее она столкнется с этой проблемой, тем менее тяжелыми будут последствия. Но хотел бы я знать, что легче: узнать правду сразу или перенести шок потом?
– Очень, очень плохо, милая Лоис.
– А?
– Печально. Навсегда потерянная и абсолютно безнадежная, с подмоченной репутацией, запятнанная на всю оставшуюся жизнь. Развращенная потаскушка из Кэндл-Ки. Господи, какая драма!
Она медленно и осторожно повернулась, сохраняя расстояние между нами и украдкой натягивая одеяло до подбородка.
– Не будь таким жестоким и отвратительным, – произнесла она бесцветным голосом. – Попытайся хотя бы посочувствовать.
– Это кому же? Здоровой тридцатилетней бабе? Не думаешь ли ты, что мне так нужна женщина, что я немедленно наброшусь на любую? Порой, когда я немного глупею или впадаю в депрессию, я поступаю именно так, но потом остается неприятный осадок. А все потому, что я неисправимый романтик и святи верю: отношения между мужчиной и женщиной не должны оставаться на уровне кроличьих инстинктов. Нет, дорогая, кролики нам не подходят. Милая моя, если бы я считал тебя клубком разврата, разве ты задела бы романтические струны моей души? Нет, Лоис, ты чистая и нежная, каждая клеточка твоего тела излучает свежесть и здоровье... И еще – ты очаровательная глупышка.
– Черт тебя подери!
– Я кое-что не сказал тебе, дорогая. Кэтти избил Джуниор Аллен. По ее словам, он схватил ее одной рукой за горло, а другой молотил по лицу, пока оно не превратилось в кровавую маску. Но она не стала ему мстить, и не потому, что испугалась. Кэтти подумала, что я ей помогал и, значит, тоже буду втянут в судебное разбирательство, а это может нарушить мои планы. Я сравниваю ее беду с твоими неприятностями, и на этом фоне ты выглядишь весьма бледно. Прикинь сама.
Она долго молчала. Я не мог угадать, что она мне ответит, но понимал: приближается тот критический момент, который определит, по какому пути пойдет ее дальнейшая жизнь. И в эту минуту я презирал себя вместе со всеми остальными психологами-любителями, доморощенными мыслителями и кабинетными мудрецами.
– Но я же болела! – проговорила она тонким, несчастным и очень смешным голосом.
И через секунду до меня дошло, что с ней будет все в порядке. Я расхохотался, и вскоре мы уже смеялись вместе. Мы заливались до слез, как дети, то затихая, то вновь разражаясь хохотом, и я был страшно рад, что ей не приходится заставлять себя смеяться.
Затем она поднялась, бледная тонкая тень в темноте, отыскала свою призрачную накидку, завернулась в нее и тихонько выскользнула из моей каюты, осторожно захлопнув дверь. Я услышал шум льющейся воды и увидел под дверью полоску света. Через некоторое время он погас. Мне показалось, я знаю, о чем Лоис сейчас думает. И я ждал. Дверь негромко скрипнула. Застенчивая тень приблизилась ко мне, и все началось сначала.
Часто она замирала. И мне приходилось возвращать ее к действительности. Я был очень терпелив, ласков и мягок. И шептал ей всякие нежности. Наградой мне стал глубокий вздох, вырвавшийся у нее, когда она вслушивалась в свое вновь обретенное и с благодарностью принятое мною тело.
Позже Лоис свернулась клубочком у меня на груди, ее дыхание успокаивалось, сердце стало биться медленнее.
– Ты прелесть, – пробормотала она, погружаясь в сон.
Я бы тоже заснул сразу, если бы смог убедить себя, что все идет как надо. Но мне казалось, что я сам себя загнал в грязный тесный угол. Где кончается ответственность? Вот вы, например, рассылаете калекам ваксу и обувные щетки? Я почувствовал, что стал полновластным хозяином этого маленького спящего существа. Да, экземпляр попался великолепный: крепкий костяк, верное сердце и обольстительное тело. Она умела вкусно готовить, безмерно восхищаться мною и страстно меня любить. Оденьте ее в рубище и бросьте в грязь – все равно она останется истинной леди. С ней не стыдно появиться где угодно.
Но я не был создан ни для такой привязанности, ни для любых длительных и прочных отношений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56