.. Надзирать и за судьей... чтоб напрасно крестьянам обид и нападок не делал... Малые ссоры между крестьянами стараться решать самому и прекращать миролюбиво».
Особое внимание Татищев неизменно уделял школам. Побуждать к обучению грамоте и иному предписывалось и в инструкции земским исправникам. Однако никто с них за это не спрашивал и никто этим практически не занимался. В 1721 году в Кунгуре и Уктусе были открыты «высшие» учебные заведения, куда учениками принимали уже тех, кто был обучен письму. Здесь изучали арифметику, геометрию и горное дело, с тем чтобы сразу готовить специалистов для заводов. В августе 1721 года в Уктусе было двадцать девять и в Кунгуре двадцать семь учеников (четырнадцать изъявивших желание учиться были отпущены назад, поскольку «грамоте не знают»). Учителями были ученики Артиллерийской школы Братцов и Одинцов. Они занимались этим попутно со своей основной работой, без дополнительного жалованья. Но учителю разрешалось «взимать себе» за труд от родителей по возможности, если родители были зажиточными. В то же время Татищев требовал допускать к учению и неимущих, и от них предписывалось ничего не требовать.
В начале XVIII века учеба в школах почиталась по тяжести чем-то вроде солдатской службы. С 1714 по 1722 год открытые по губерниям цифирные школы приняли 1389 учеников, а окончили их лишь 93 ученика. Остальные разбежались. Татищев поэтому изыскивает самые разные способы, чтобы «заинтересовать» недорослей и их родителей в учебе. Он попытался привлечь в школы довольно многочисленных дворянских «нетчиков» (нетчик — от «нет» — не находящийся налицо), укрывавшихся от службы. Но тобольское губернское начальство, естественно, заверило Татищева, что таковых не имеется, а Берг-коллегия резонно советовала не связываться с этим делом: пришлось бы разбираться, почему недоросли своевременно не явились на смотры, а потом договариваться с Военной коллегией об освобождении их от службы в армии.
С разрешения Берг-коллегии Татищев установил рацион обучающимся в школах сиротам и детям бедных родителей по полтора пуда ржаной муки в месяц, а также по рублю в год на одежду. Для тех же учеников, кто имел в год более десяти рублей, та же помощь за счет казны полагалась лишь на последней стадии обучения.
Наряду с «высшими» школами были созданы и «низшие». В Алапаевской школе училось тридцать два человека. В слободах выделялись особые избы для школ, где священникам и другим церковнослужителям предписывалось обучать хотя бы по десяти крестьян в слободе.
Сопротивлялись этому начинанию, естественно, не только служители культа, на которых возлагалась лишняя повинность, но и сами крестьяне. Поэтому Татищев пользовался любым случаем для разъяснения крестьянам прямой выгоды для них отдавать детей в обучение. Так, рассмотрев жалобу крестьян на приказчиков, он распорядился 21 июня 1721 года: «Объявить крестьянам, что жалобы их на приказчиков многие в разных обидах некоторые уже изследованы. Однакож мужикам одним управиться невозможно; також в сборах денежных и работах заводских, за незнанием письма, нужда им поверить подьячим, которые уже обыкли в шалостях; и в том крестьянам может быть тяжчайшая обида. Того ради велеть лучшим мужикам детей своих грамоте обучать, хотя б читать умели, дабы их подьячие не так могли обманывать. И в том их обнадежить, что оные обученные в солдаты и в заводскую службу никогда взяты не будут, но всегда останутся в слободском управлении».
Льготы, обещанные Татищевым, в целом не выходили за рамки разрешаемых законом, тем более что набор в рекруты обычно осуществлялся по решению местных властей (это вменялось в обязанность земскому комиссару). Льготами Татищев как бы признает и то, что заводская служба немногим легче солдатской. Он постоянно стоит как бы между пониманием важности личной свободы для «довольствия подданных» и необходимости обеспечения заводов рабочей силой любой ценой. Но ради просвещения он готов был поступиться даже и тем, в чем состояла его непосредственная и главная обязанность.
Татищев во всем любил порядок. Поэтому он вникает и в вопросы организации быта, в особенности благоустройства сел и поддержания чистоты в домах и на улицах. Каждая десятидворка знала свои обязанности по поддержанию чистоты и порядка, а также свое место в случае возникновения пожара. От комиссаров он также требовал неукоснительного внимания к этим вопросам. Решались эти вопросы обычно миром, в рамках крестьянской общины. Здесь же задача осложнялась, поскольку слободы населяли выходцы из разных мест. Поэтому не все начинания Татищева привились в первый его приезд на Урал.
Татищеву пришлось принять от предшественников еще одну чрезвычайно сложную проблему: отношения с башкирами. Башкирия вошла в состав России в 1557 году, когда многие народы от Северного Кавказа до Сибири искали покровительства России от многочисленных внешних врагов и внутренних усобиц. На первых порах народы входившие в состав Российского государства, сохраняли полный суверенитет в вопросах внутреннего устройства и практически не несли издержек на содержание русского войска, направляемого для их защиты. Позднее на них накладывается ясак (размером меньшим, чем обычная тяглая подать крестьянина центральных русских уездов), и на территории, заселенной тем или иным племенем, появляются русские крепости и русская администрация. В самой Башкирии никогда не было единства вследствие различной ориентации башкирских феодалов и родоплеменной верхушки. Противовесом русской группировке практически всегда являлись прокрымская и протурецкая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142