"
- Насовсем спихнул? - заволновалась продавщица.
- Где там, - сказал я. - Его же учительница и пересадила. Он тоже ревнивый. Он того парня, которого спихивал, к своему отцу ревнует. Понимаете, его отец того парня любит. За доброту и талант, а сына своего просто за то, что он сын. Как вы думаете, должен он его ревновать? Ведь все же он клин между отцом и сыном вбивает.
- Да какой клин? - сказала продавщица. - Какой клин, что ты? Пусть радуется, что у него отец чужих любить умеет. Свое само любится, а чужого надо уметь любить. Я знаю: тридцать лет училась. Я тут каждый камушек полюбила. О детях не говорю - они мне ладошки подставляют!
- Так вы думаете, этому, что спихивал ногами, извиниться надо?
- Извинись обязательно, - сказала продавщица. - Раз его отец твой любит, значит, он хороший... не смотри на меня так, я догадливая. Я столько на людей смотрю, что все про них понимаю.
- Ладно, подумаю, - сказал я. - А пока я пошел. Одна девчонка скоро должна появиться, нужно спрятаться.
Я спрятался в парадное. Я вел оттуда наблюдение за улицей и думал: "Что это я за разговор с продавщицей вел? Зачем наговаривал на себя? Чувала выгораживал. Сам себя пусть выгораживает. Он - себя, я - себя: такие правила".
Появилась Света Подлубная. С тетрадками в руке она шла к Люсеньке. Когда я выскочил из парадного, она вздрогнула и пробормотала:
- Это что за засада такая?
Кажется, она приготовилась к неприятностям.
- Ду ю спик инглиш? - спросил я.
Света решила, что это уже начинаются неприятности, и отскочила от меня.
- Не пугай ее, - сказала моя продавщица. - Что ж ты ее пугаешь, чудак?
Света быстро пошла по улице, а я увязался за ней.
- Не бойся, милая, - успокоила ее женщина, - он в тебя влюблен, потому и пристает.
Тут уж мне ничего не осталось, как пойти в другую сторону. Выходило, я столько времени ждал Свету только для того, чтобы сказать ей: "Ду ю спик инглиш?" Не знаю, какое у вас сложилось впечатление, а меня этот поступок страшно удивил. Я несколько раз пожал плечами, разок сплюнул и пробормотал:
- Ну погоди же!
Кому я угрожал? Тут опять было о чем подумать.
О том, как выяснилось, что папа не понимает, что такое семья, и
к тому же совершенно беззащитен перед правдой. В этой главе
высказываются важные мысли о семье, которые должен усвоить
каждый
Дома дед мне сообщил, что мама звонила в школу и моя новая классная руководительница нажаловалась ей на меня.
В дербервилевской комнате папа с мамой обсуждали мой поступок. Вошел дед и присоединился к ним. Я стал слушать, что интересненького они скажут.
Дед сказал, что меня вынудили "столкнуть того парня", потому что уже давно затирают: по поведению ставят "удовлетворительно", а не "отлично", по русскому и географии снизили оценку на балл, а по пению на целых два.
- Сколько мы будем с этим мириться? - спросил дед. - Разве за мальчика некому постоять?
Дед понимает, что такое семья. Для него нет большей радости, чем выручать меня. Если вызывают в школу родителей, он идет вместо них. Когда он возвращается домой, то всегда сообщает одно и то же: "Ничего особенного. Ерунда какая-то". Дед до того преданный мне человек, что Дербервиль решил его сделать своим дворецким: преданность должна вознаграждаться.
- Я схожу завтра в школу, - сказал дед, - и пристрою мальчика на ту парту, которая ему по вкусу.
Мама и дед посмотрели на папу, вошла бабушка и тоже стала на него смотреть. Папа обдумывал "ситуацию". Все волновались, кроме меня, конечно: я-то знал, что папа откроет в "ситуации" такое, что все ахнут.
- Он должен понять, - сказал папа, обдумав, - что это низменный поступок.
Папа спросил, могу ли я себе представить, чтобы так поступил порядочный человек. Лучше бы ему не задавать этот вопрос: бабушка прямо-таки заголосила, как только поняла, что папа считает меня непорядочным. То, что она говорила, трудно передать. Смысл был такой: разве я хуже этого противного мальчишки Горбылевского, которого даже по имени никто не хочет называть, или хуже этого скверного Мишеньки? Нет, я других не хуже. Так почему же все сидят, где им хочется, а меня с парты на парту перебрасывают, и я сижу на самом краешке, как сирота, и жду новых перебросок. Папа говорит, что бабушка - человек с фантазией.
- Тебя затирают? - спросила мама.
- А ты как думала? - ответил я. Я напомнил, что участвовал в самодеятельности и обеспечил классу первое место по сбору металлолома, но никто этого не отметил - ни директор, ни классный руководитель.
- Быстроглазый, - сказала мама, - я уверена, что все это не так. Я же знаю тебя! Ты всегда был бестией. Но поскольку ты наш, а не чужой, то пусть дед, так и быть, похлопочет за тебя - он это умеет.
Тогда папа крякнул и вскочил с кресла. Он сказал, что у него такое впечатление, будто он имеет дело с людьми, объевшимися белены или еще чего-нибудь в этом роде. Дед с бабушкой насупились. Кому приятно слушать о себе такое? Одна мама улыбалась и с интересом поглядывала на папу: уж очень она его любит.
- А того мальчика вам не жаль? - спросил папа. - Чудесный мальчик! Добрый, талантливый.
Бабушка ответила, что "у того мальчика" есть родители - это их обязанность его жалеть, а нам жалеть его не стоит, потому что у нас своих дел хватает, да и мальчик все равно не дастся: она знает, однажды в молодости пробовала жалеть чужого.
- Ну хорошо, - сказал папа, - не жалейте, раз у вас не получается, но своему внуку почему вы не скажете правду? Скажите сейчас же!
Опять к папе прицепилась правда. Я уже давно заметил, что она чересчур уж часто к нему цепляется: когда серьезный человек мозгами работает и не торопится рот раскрывать, папа сразу же правду брякает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67