Молния ударила рядом, тряхнула
их как следует. И стала эта пианистка видеть. Наверно от испуга нерв
какой-то сработал. Или от электричества. В общем не понятно но факт.
И в газетах, говорят, писали про это... Вот он и лезет под каждую
грозу... Ждёт...
Генка опустил голову. Он снова, как в первый день, почувствовал
всю глубину Владькиного нещастья. За последние дни он как-то привык,
что Владик не видит. Но сам-то Владька не привыкнет никогда!
Генка медленно поднял лицо.
ГЕНКА: А если молния - не рядом? Если - в него?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Я про то и говорю... Гена... Вы ведь друзья.
Побереги его, ладно?
Генка напряжённо, словно чего-то ожидая, смотрел на Владькиного
отца.
ГЕНКА: Он говорит, что иногда видит разные пятна. Значит, ка-
кие-то нервы работают?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Ты его больше слушай. Он наговорит.
ГЕНКА (с нарастающей настойчивостью): Его нельзя вылечить?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Как его вылечишь? У стольких врачей были.
ГЕНКА: Никак нельзя?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Нет...
ГЕНКА (интуитивно ощутив в этом ответе какую-то неуверенность):
Никак - никак?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Был один врач. Молодой ещё. Говорил, что можно
попробывать сделать операцию. Но один шанс из тысячи, что получится.
Понимаешь - один из тысячи!
ГЕНКА: Понимаю. Значит, всё-таки можно.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Это ещё молодой врач. Он всегда спорил с други-
ми. И я не знаю где он теперь. Кажется, уехал в Одессу.
ГЕНКА: Я знаю, там глазная клиника. У меня в Одессе дядя живёт.
Хотите, он выяснит?
Владик в комнате, замерев, прислушивался к разговору.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Нет... не хочу. Практически нет надежды. Есть
такая штука - теория вероятности. Попробуй в тысяче горошин отыскать
одну единственную, нужную. Вслепую...
ГЕНКА (упрямо): Разве у врачей вслепую? Там наука.
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Наука... Владька надеятся будет, ждать будет, а
операция не получится. Это знаешь какой удар? Насмерть!.. И не взду-
май говорить ему про это. Шансов никаких, а он покой потеряет... А
так я знаю: он всё равно человеком станет.
ГЕНКА (выпрямляясь): Человеком?.. Вам бы только "человеком"...
А вы у владьки спросили? Он хочет быть человеком?
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ (растерянно): Гена...
ГЕНКА: Вам бы только, чтоб всё спокойно... А я не буду следить
за Владькой! Никто не уследит! Он всё равно словит молнию!
ИВАН СЕРГЕЕВИЧ: Да... вот ты какой. Но ты же не знаешь всего...
ГЕНКА: Знаю. Вижу я...
Он бросил пиджак на спинку стула и зашагал к дверям. На пороге
стоял Владик. Генка осторожно прошёл мимо, на ходу коротко сжав
Владькину руку.
ВЛАДИК: Гена, ты куда? Ты придёшь?
Генка не ответил.
Владик повернул к отцу строгое лицо. У него сходились на пере-
носице брови. Иван Сергеевич опустил голову, не вынеся невидящего
Владькиного взгляда...
Ильке снилось высокое небо, переплетённые радуги, облака и
большущий змей, вместе с которым он летит среди солнечных лучей,
сверкающих, как серебрянные нити...
Жаль, что мама не дала досмотреть сон, растолкала Ильку.
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Сколько можно спать? Илька... Ну-ка, подни-
майся, засоня.
ИЛЬКА (крайне неохотно): Сколько времени?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Десятый час! Вот что значит сидеть до ночи
со своим змеем!
ИЛЬКА (вспомнив про змей, который висит над кроватью, и обрадо-
вавшись): Зато я его доделал! Знаешь, как он называется? "Тигрёнок"!
Смотри, какой полосатенький! Красивый?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Красивый... Ты тоже красивый и полосатенький
от краски и клея. Улёгся, не умывшись!.. Марш умыватся, потом приби-
рай постель. И жди меня. Я в магазин.
Илька сбросил ноги с кровати, снова глянул на "Тигрёнка". За-
беспокоился.
ИЛЬКА: Мама, а у нас есть толстые нитки?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Какие толстые? Не знаю. Вставай, умывайся. Я
приду, тогда поищем нитки.
Илька, пританцовывая и напевая, натянул штаны и рубашку.
ИЛЬКА: По-и-щем! По-и-щем!.. Мам, а где сандалии? (Брякнулся на
колени, сунул голову под кровать). Ну, куда они опять провалились?
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Вот они, под столом. Всё раскидал. (Подняла
сандалию). Ну конечно! Пожалуйста, опять дыра! Илья, это третья пара
за лето! Ты что, по углям бегаешь?
ИЛЬКА: Это подошвы некрепкие... Мама, а можно я босиком буду
бегать? Это же полезно для здоровья.
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Кому полезно, а кому наоборот. Ты же под но-
ги никогда не смотришь! Пропорешь ступню, заработаешь заражение. На
прививку тебя ведь на аркане не затащиш...
Илька со вздохами натянул протоптанные насквозь сандалии.
ИЛЬКА: Мама, а какая вчера гроза грохала!
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Великолепная. Но если я приду, а тут будет
не прибрано и ты не умоешся, гроза будет ещё лучше.
ИЛЬКА (весело): Ага! Понятно!
Мама ушла. Илька начал был сворачивать одеяло, но загляделся на
змея, задумался. Снял змея со стены, покачал на руках.
ИЛЬКА: Хороший мой... "Тигрёночек"...
Положил своё детище на кровать. Открыл мамин туалетный столик,
перебрал мотки ниток. Но это были тонкие: для штопки или вышивания.
Лишь один моток более или менее заинтересовал Ильку. Он попробовал
нитку на разрыв.
ИЛЬКА: Тридцатый номер. Не выдержит...
Подумал, покачал головой и на всякий случай всё-таки сунул ка-
тушку в кармашек. Потом продолжал поиски: в ящиках стола, зеркала,
столика...
На полу росла груда выброшенных из ящиков вещей, рос кавардак.
... Когда Тамара Васильевна вернулась из магазина, картина пог-
рома ввергла её в лёгкий столбняк.
ТАМАРА ВАСИЛЬЕВНА: Илья! Да что же это такое!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38