Сейчас, начиная от левого отсека, где стоял сепаратор, все машинное отделение быстро заполнялось удушливым дымом…Корпус корабля дрожал, испытывая вибрацию.— По корме слева шестьдесят цель номер три! Дистанция сто двадцать кабельтовых! — доложил Голиков.Командир и помощник переглянулись. Откуда взялась третья цель?— Рыбак идет в Мурманск, — высказал предположение Девятов.— Возможно, — согласился Поливанов и приказал: — Сообщайте продвижение цели три! Где цель номер два?— Цель номер два в районе острова Красный! — доложил лейтенант Голиков.Прошло еще несколько мгновений, и вахтенный сигнальщик доложил:— Вижу цель слева сорок! Дистанция тридцать кабельтовых.Командир вскинул бинокль.Бортом к волне, вздымая по обеим сторонам форштевня два крутых, пенистых вала, на большой скорости шел мотобот «Бенони». Они узнали его по приметам, указанным в радиограмме штаба.— Набрать сигнал «поднимите флаг»! — приказал Поливанов.На фале взвились два сигнальных флага.Прошло несколько напряженных минут, вдруг мотобот.развернулся на норд и показал корму.— Лево на борт! — приказал Поливанов.— Есть лево на борт!Заваливаясь, корабль начал менять курс.— На румбе шестьдесят градусов! — доложил вахтенный. — Корабль продолжает катиться влево!— Сдерживать!— Есть сдерживать!— На румбе сорок пять! — доложил вахтенный.— Так держать! — приказал командир, снял крышку переговорника и, почувствовав сильный запах гари, крикнул: — Что там у вас, механик?Сквозь грохот двигателей до него едва долетели слова:— Ничего страшного, дизельное топливо попало в фрикционную муфту привода…— Сколько можете держать такой ход?— Не больше десяти минут. Температура масла резко повышается, — услышал Поливанов.За то время, что корабль закончил разворот и лег на новый курс, «Бенони» вырвался вперед. Расстояние между ним и «Вьюгой» быстро увеличивалось.В это время свинцовый полог над ними словно рассекло надвое, и, хотя грозный вал нового заряда был совсем недалеко, по-весеннему ярко светило солнце.— Поднять сигнал «покой» и дать две зеленые! — приказал Поливанов.Почти в одно мгновение на фале был поднят сигнал «застопорить машину» и две зеленые ракеты, оставляя за собой дымный след, взвились над морем.«Бенони» прибавил ход.— Расчету боевого поста автоматы зарядить! О готовности доложить! — Голос командира был спокоен, но Девятов уловил скрытое волнение.— Автомат готов открыть огонь! — доложил командир боевого поста.— Произвести серию предупредительных выстрелов!— Есть предупредительную серию…— Товарищ капитан третьего ранга! — перебил командира орудия лейтенант Голиков. — Цель номер три по курсу второго номера. Дистанция двадцать кабельтовых!— Дробь!! Орудие на ноль!!! — крикнул Поливанов и, вскинув бинокль, спросил: — Узнаете?Девятое посмотрел в бинокль:— Наш старый знакомый «Вайгач»! СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ Капитана сейнера «Вайгач» знают все от мыса Нордкап до Святого Носа. Старики поминают его не без зависти: «Вергун с фартом Фарт — удача, везение

из одной кружки брагу хлебал!» Молодые нынче в фарт не верят. «Удача с неудачей — родные сестры! — говорят. — А „Вайгач“ без улова в порту не швартуется. Стало быть, Михаиле Григорьевич своему делу мастер!»И верно — мастер! Ловили раньше сельдь по мурманскому мелководью, на этот раз пошел Вергун к банке Северной. Трое суток промышляли — тары не хватило. Развернулись — и в порт. Погода свежая, снежные заряды один другого хлеще, а команда песни поет. Улов взяли богатый! Сельдь крупная, больше двадцати пяти сантиметров!Развесили на просушку дрифтерный порядок. Последнюю сеть ролей подтянули, перекинули через стрелу, даже сельдь из нее не вытрясли — некуда.Прохор Степанович ходит по палубе довольный, животик вперед выпятил, снял рукавицы, руки потирает и хвалится каждому:— Вот что значит сеть можжевельничком покурить! Ай да я! Ай да Щелкунов!Тимка вылез из машинного отделения, глядит на помощника и посмеивается — свистеть ему Щелкунов запретил: примета плохая.В рубке тихо. С циркулем в руке Вергун привалился к штурманскому столику. Перед ним — открытая лоция, карта района, а мыслями он далеко…«Домой идем. Трюм полон рыбы, — думает он. — Небось в порту известно каждому — радист разболтал по эфиру. Чего доброго, директор МРС сейнер встретит с оркестром. К Щелкунову на пирс „кубышка“ его прикатится. Валя-хохотушка прибежит к Плицину, к Тиме и то продавщица из Рыбкоопа повадилась, придет. Всех будут встречать родные да близкие, только… только ко мне никто не придет. Конечно, — Вергун посмотрел на свое отражение в эхолоте, — лицом и ростом ты, Михаиле, не вышел. До сей поры ходит Глаша на старое домовище. Думал, что было, того нынче нет, давно прошло и быльем поросло… А на поверку выходит — прошлое крепко в душу въелось. Конечно, ревновать к прошлому — палый лист ворошить…».Но как Вергун ни старался забыть прошлое, оно упрямо о себе напоминало. Было это зимой, месяца три назад… Экспедиционное судно Полярного научно-исследовательского института сообщило о скоплении трески на банке Копытова. Только «Вайгач» вышел из бухты — радиограмма: «Ожидается шторм десять баллов». Воротился «Вайгач» в порт. Идет Вергун по мосткам к дому, видит — спускается по лесенке Глаша. Принарядилась, словно на Первомай. На лице улыбка, какой его не дарила. Идет, на море смотрит — моря не видит. Что-то Вергуна в сердце ударило, остановился, переждал, пока Глафира на мостик спустится, и пошел за ней. Она идет, как всегда: голова гордо запрокинута, ни на кого не смотрит. Поднялась по лестнице в поселок, прошла уличный ряд, вышла в падь, где кондаковское домо-вище стоит, замок открыла, вошла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41