Петр встал с кровати и принялся ходить по комнате. «Как зверь в клетке», — подумал он о себе. И его охватила ярость: нет, он вырвется! Он должен вырваться! Мы еще посмотрим — в вашей ли я власти, господа Эбахон и Аджайи! Но сначала надо успокоиться, собраться, взять себя в руки, все проанализировать… Все, начиная с визита к майору Нначи… там, в Луисе!
«Интересно, знал ли майор Нначи о том, что „день икс“ наступит так скоро? — думал Петр. — Конечно, не знал. Он все еще надеялся выиграть время и укрепить свой режим: ему хотелось во что бы то ни стало убедить „Шелл“, что ее нефтяным полям ничего не грозит. Чудак, он все еще верил в добрую волю „Шелл“, а она… (Петр горько усмехнулся.) Нет, не случайно этот хитрый лис Аджайи приехал к губернатору с маленьким англичанином!»
Потом ему вспомнился смертельно раненный Даджума, быстро чернеющая вода… Бедняга надеялся, что Петр сумеет предупредить о «дне икс», что ему удастся вовремя оказаться на том берегу, за Бамуангой. Но кто-то следил за Даджумой. Кто? Неужели же Эбахон действительно не знал о гибели своего начальника штаба?
Петр пошел в ванную и напился воды — прямо из-под крана: в отеле «Эксельсиор» имелись свои очистительные установки, и амебной дизентерии, этого бича тропиков, опасаться было нечего.
Вернувшись из ванной, он понял, что так и не заснет: закутался в одеяло, уселся в низкое пенопластовое кресло и вытянул ноги.
За окном стояла глухая тьма. Ровно гудел кондиционер, навевая прохладу и покой, но покоя не было.
Может быть, стоило рассказать все Войтовичу? Но, собственно, он ведь вчера все ему и рассказал. Все, кроме…
— Ерунда! — раздраженно сказал Петр вслух. Он зевнул, глубоко вздохнул и закрыл глаза.
Проснулся он от настойчивого стука в дверь и не сразу понял, где он.
Комната была залита ярким солнечным светом.
Петр вскочил и, завернутый в одеяло, как в плед, пошел к двери:
— Кто там?
— Ты жив? — донесся из-за двери веселый голос Анджея. — Тогда открой.
Он вошел, свежий, отдохнувший за ночь, но, взглянув в лицо Петра, сразу же насторожился:
— Ты что? Опять какое-нибудь приключение?
— Что-то не спалось, — вяло ответил Петр и пошел в ванную. — Подожди, я сейчас…
Войтович посмотрел на часы:
— Поторапливайся, здесь подают завтрак до половины десятого, а сейчас уже… девять пятнадцать.
Горячая вода, холодная. Горячая, холодная, горячая… Брр! Хорошо! В голове просветлело. Петр повернул кран и принялся с силой растираться толстым мохнатым полотенцем.
— А как там наши коллеги?
— Шумят — опять не работает почта! Ты же им вчера такое наговорил…
— Ничего, кроме того, что просил передать им губернатор, — сказал Петр, выходя из ванной. — Только то, что сегодня в полночь мятежники объявят о создании Республики Поречье. Ну и… ответил на некоторые вопросы.
— Некоторые!
Войтович взял с вешалки у кровати брюки Петра и кинул их ему:
— Лови!
— Конечно, некоторые!
Петр прыгал на одной ноге, стараясь попасть другой в брючину.
— Но сам факт! Сам факт, что именно ты, советский, первым сообщаешь о начале мятежа. И что именно тебя губернатор вызвал в Обоко для конфиденциального разговора… это, по-твоему, для западных журналистов, привыкших видеть лес за каждым деревом, ничего не значит?
— Черт! — вырвалось у Петра. — Ты думаешь, они считают, что я рассказал им не все?
Войтович кивнул:
— Они в этом совершенно уверены! — Он взглянул на часы и заторопился. — Пошли завтракать! Его величество не будет напрасно расходовать газ, подогревая кофе индивидуально для каждого опоздавшего.
В ресторане их ждали. Не успели они сесть за столик, как к ним поспешил сам управляющий отелем — изысканный, с набриолиненным пробором, в кремовом смокинге, пахнущий дорогими духами. За его спиной почтительно согнулись в полупоклоне метр и официант в любимых королем Макензуа красных, расшитых золотом мундирах.
Петр и Анджей с улыбкой переглянулись.
— А ты говорил — не будут расходовать газ, — подтолкнул Петр локтем друга.
— Я же забыл, что отныне ты — полномочный представитель главы независимой Республики Поречье! — в тон ему ответил Войтович.
Улыбка на лице Петра сразу погасла. Мысли, которые всю ночь не давали спать, вернулись опять — и Петру расхотелось завтракать.
Он передал Войтовичу папку алой кожи, тисненной королевскими гербами, в которой покоились плотные голубоватые странички меню.
— Может, закажешь? Что себе, то и мне.
Анджей кивнул, полистал меню и принялся диктовать заказ. Управляющий громко и отчетливо повторял каждое его слово, полуобернувшись к метру. Тот так же громко диктовал заказ официанту, который поспешно выводил каракули в большом блокноте, повторяя после каждой строчки:
— Йе, са… Йе, са…
Кончив принимать заказ, управляющий взял из рук Войтовича красную папку и уважительно склонился к Петру:
— А… больше никаких… приказаний не будет?
Внутри у Петра все напряглось: подполковник Эбахон ждал ответа.
— Нет! — твердо отрезал он.
— Так и передать? — еще ниже склонился управляющий, «…среди них и ваш польский друг. Вы ведь не хотели бы доставить ему неприятности, а?» — вспомнил Петр голос Эбахона.
«…не хотели бы… не хотели бы… не хотели бы…»
— Подождите! Не передавайте ничего! Управляющий любезно улыбнулся и выпрямился.
— О чем это он? — проводил его взглядом Войтович.
— Так…
Войтович перевел взгляд на Петра, внимательно изучающего складку на красной скатерти, секунду-другую смотрел на него, но ничего не сказал.
Они сидели молча, пока не подали завтрак.
— Кстати, — заговорил Войтович, отламывая кусочек горячего, хрустящего тоста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94