За зданием возвышалась массивная квадратная башня с широкими окнами, откуда просматривался весь Рорим, а на шпиле ее реял синий флаг. Из полдюжины труб там и сям поднимался дымок. Сонное с виду местечко, только какой-то мужчина вел лошадей через двор за высоким домом.
— Варбутт наверняка наблюдает за нами, — сказал Байклин и помахал рукой в сторону Рорима.
— Пока в корчме у ратушной площади пенится пиво, пусть он хоть палец сосет у себя на ноге, мне дела нет, — сказал Ратаган. Он заметно устал, и теперь в его голосе явственно слышалась боль. Он тяжело опирался на Байклина, хмуря лоб.
— Что, хуже стало? — спросил его Байклин.
— Да уж не лучше, чернявый, но я все равно не могу допустить, чтобы меня ввели в наш Круг под руки, точно бабу на сносях, так что побереги мозоли и продолжим наш путь.
Данан ждал их у ворот во внешней стене. Он был в кольчуге, перетянутой синим кушаком, точно таким же, как у Ратагана. Упрямый гигант наконец согласился взобраться на лошадь, так что дорога от Круга до центра Рорима не заняла много времени.
Они перешли вброд речушку, берущую начало из городских ключей — вода в ней была чистая, точно роса, — и направились к воротам Рорима. Тяжелые створки их были открыты, но на стене выше ворот несли стражу воины, облаченные в кольчуги; наконечники копий грозно поблескивали на солнце. Все оружие свое путешественники сложили у сторожевой башни, хотя Ривен заметил, что мирканы оставили посохи при себе. Он отдал стражу свой кинжал и огляделся по сторонам.
Они вышли на площадь перед самым высоким из зданий Рорима, Дворцом правителя. Площадь устилала булыжная мостовая, а ближе к ее центру был колодец. У колодца толпились женщины в невзрачных, мышиного цвета платьях, набирая воду в деревянные ведра. Они тут же прервали свое занятие и воззрились на вновь прибывших, в особенности — на Ривена. В своей спортивно-прогулочной одежде с рюкзаком за плечами Ривен чувствовал себя здесь абсолютно не к месту. И, к бесконечному своему изумлению и досаде, он вдруг обнаружил, что стесняется своего лица, изборожденного шрамами. Вот это уж полный абсурд! Но, проклиная свою неожиданную стеснительность, он все равно отвернулся от этих пытливых взглядов.
Массивные двери Дворца беззвучно распахнулись, и на крыльцо вышли двое в сопровождении двух же мирканов. Один был в кольчуге, препоясанной синим кушаком, как у стражей, — широкоплечий, казалось, он едва прошел в дверь, — с золотистой бородой, закрывающей половину груди. Второй, седовласый и безбородый, был и ростом поменьше, и сложением полегче, с пронзительными, точно наэлектризованными, голубыми глазами. Одеяние его было самым простым: серый плащ и короткие штаны, но на шее сверкал золотой обруч. Мирканы, как и следовало ожидать, оказались братья-близнецы Орд и Юниш.
Крякнув от боли, Ратаган слез с коня и оперся на плечо Мертаха.
— Ну, здравствуй, отец, — сказал он.
Золотобородый сжал свой кушак обеими руками.
— Опять неприятности, да? Твоя матушка места себе уже не находит, испереживалась вся, Ратаган. И на этот раз, я смотрю, не без причины. — Он улыбнулся, едва ли не извиняясь, но Ратаган в ответ только сморщился.
Все вместе они вошли в дом. На Ривена, казалось, никто и внимания не обратил, но когда взгляд его встретился с проницательным взором седовласого, он поспешил отвести глаза в сторону.
— Варбутт ждет вас. Всех вас, — голос седого был сух, точно осенний лист. — Я могу осмотреть ваши раны и за разговором, ибо он с нетерпением ждет новостей. И особенно от тебя, Байклин.
Байклин вздохнул.
— Так я и думал, Гвилламон. Я слишком долго отсутствовал.
— Но ты исполнил ту миссию, ради которой ушел так надолго. — Это было утверждение, не вопрос.
— Да, — Байклин повел головой в сторону Ривена, и снова пронзительный взгляд голубых глаз задержался на нем на мгновение, прежде чем скользнуть мимо.
Они вошли в небольшой коридор: стены темного дерева, каменный пол. Здесь мирканы незаметно покинули их. Потом Гвилламон и отец Ратагана провели путешественников через двустворчатую дверь в большой зал с высоченным потолком в перекрестии массивных балок. Сквозь высокие окна лились лучи желтого света. В лучах света плясали пылинки, на стенах тускло мерцали древние клинки, золотистые нити поблескивали на гобеленах. Очаг не горел, и только в самом дальнем конце зала рядом с парой кресел с высокими спинками, похожих на троны, дымилась жаровня. В правом кресле неподвижно сидел человек. Когда вошедшие приблизились, — их шаги отдавались гулким эхом в громадном зале, — человек встал.
— Байклин. Мой сын вернулся.
Он был стар, очень стар, но его белые волосы были еще густы, а орлиный профиль не утратил выразительности. Он и вправду походил на орла, только немного взъерошенного, в период линьки.
— Отец. — Байклин обнял старика, и тот снова сел в кресло.
— Вижу я, с Ратаганом случилась беда. У вас, наверное, есть немало о чем рассказать. Гвилламон, не распорядишься ли, чтобы сюда принесли воду — умыться, еду и питье? Я бы позвал прислугу, но чем меньше будет ушей, тем лучше.
Гвилламон молча кивнул и скрылся за маленькой боковой дверью слева от кресел.
Воцарилось молчание. Оно нервировало Ривена, и он беспокойно переминался с ноги на ногу. Байклин между тем разбинтовывал ногу Ратагана. Мертах хмурился, уставившись в каменный пол, где, облегченно вздохнув и высунув языки, растянулись его волки.
Через пару минут слуги внесли в зал нагруженные с верхом подносы, а потом Гвилламон быстренько выпроводил их. Он низко поклонился Варбутту и уселся напротив честной компании на возвышении у незажженного очага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144