— Что значит что? — спросил я.
— Ну, вот это — ты только что сказал — ...Ревнивые Конфузианцы.
— Ах... Ревнивые Конфузианцы? Это такие ученые, для которых Знание существует только ради самого знания, и они не делятся им ни с кем, кроме своего узкого круга; вместо того чтобы стремиться к просвещению других, они сочиняют глубокомысленные и претенциозные трактаты, понять которые никто не в состоянии. Примером Ревнивого Конфузианца может служить наша Сова.
— А, понятно, — сказал Пух.
Итак, вернемся к нашей Сове. Как это отозвался о ней Кролик?.. Ага, вот оно:

...Нельзя не испытывать уважения к тому, кто знает, как надо писать слово «среда», даже если он пишет его неправильно. Но правописание — это не главное.
Бывают такие дни, когда правильное написание слова «среда» не имеет значения.

— Кстати, Пух, а как ты написал бы слово «среда»?
— Какое слово?
— Среда. День недели. Понедельник, вторник, среда...
— Пух, неужели ты не знаешь? — вмешалась Сова. — Всем известно, как это пишется.
— Да? — сказал Пух.
— Ну конечно! «С — т — р — е — д — а». Ведь это третий день недели.
— Ах, вот в чем дело, — сказал Пух.
— Послушай, Сова, — спросил я, — а как же тогда ты пишешь название первого дня недели?
— «Пернедельник», разумеется.
— Сова, ты заблуждаешься, — сказал я. — Сейчас как раз первый день недели, но он не называется «пернедельником».
— А как же, в таком случае?
— Он называется «Сегодня»! — пискнул Пятачок.
— Мой любимый день, — сказал Пух.
И наш тоже. Интересно, почему ученые уделяют этому дню так мало внимания? Очевидно, они думают обо всех днях сразу, и в результате у них получается один сплошной Конфуз. Что еще порядком раздражает в ученых — так это их пристрастие к Ученым Словам, непонятным большинству простых смертных.
— Ну, — сказала Сова, — обычная процедура в таких случаях нижеследующая...
— Что значит Бычья Цедура? — сказал Пух. — Ты не забывай, что у меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают.
— Ну, это означает то, что надо сделать.
— Пока она означает это, я не возражаю, — смиренно сказал Пух.
Порой складывается впечатление, что все эти напыщенные слова и фразы придуманы специально, чтобы отпугнуть непосвященных. Это создает видимость превосходства ученых над обыкновенными людьми и исключает возможность уличить их в незнании того или иного факта. А с точки зрения ученого ума, не знать хоть что-нибудь — это форменное преступление.
Зачастую же знания, предлагаемые нам учеными, вопринимаются с трудом потому, что они расходятся с тем, что мы знаем по собственному опыту. Книжное знание и жизненный опыт говорят, по сути, на разных языках. Но разве знание, опирающееся на жизненный опыт, не является более достоверным и ценным? Представляется несомненным, что большинству ученых было бы полезно почаще выбираться из своих кабинетов и присматриваться к окружающему миру — побродить по траве, поговорить с животными и т. д.
— Люди довольно часто разговаривают с животными, — сказал Пух.
— Да, но...
— Но гораздо реже слушают их, — добавил он. — Вот в чем загвоздка.
Иными словами, истинное знание не сводится к полной и точной информации. Как писал поэт-мистик Хань Шань,
Ученый по имени Ван
Посмеялся над моими стихами.
Ударения расставлены неправильно,
Сказал он;
Ритм слишком частый,
Метр хромает,
В лексике не чувствуется никакого отбора.
А мне его стихи смешны
Не меньше, чем мои — ему.
Они звучат, как
Слова слепого,
Пытающегося описать солнце.
Нередко люди, уподобляясь ученым, ломают копья по какому-нибудь малозначительному поводу и в результате только запутываются и приходят к полному Конфузу. Винни-Пух очень точно передает это конфузионное состояние ума в своей песенке:
На днях, не знаю сам зачем,
Зашел я в незнакомый дом,
Мне захотелось Кое с Кем
Потолковать о Том о Сем.
Я рассказал им Кто, Когда,
И Почему, И Отчего,
Сказал Откуда и Куда,
И Как, и Где, и для Чего;
Что было раньше, что Потом,
И Кто Кого, и Что к Чему,
И Что подумали о Том,
И Если Нет, то Почему.
Когда мне не хватало слов,
Я добавлял то «Ах», то «Эх»,
И «Так сказать», и «Будь здоров»,
И «Ну и Ну!», и «Просто смех!»
Когда ж закончил я рассказ,
Спросили: — Как, и это все?..
Ты говорил тут целый час,
А рассказал ни то, ни се!..
Тогда...
Что же нужно сделать, чтобы было и то, и се? Ученые-Конфузианцы главную свою задачу усматривают в том, чтобы рассортировать все по полочкам и развесить везде ярлыки: «ДЕРЕВО», «ЦВЕТОК», «СОБАКА». Но попробуйте попросить их привить дерево, посадить цветок или накормить собаку — и вас наверняка ожидает какой-нибудь неприятный сюрприз. Все, что живет и растет, — вне сферы их компетенции.
Ученые, безусловно, необходимы, они приносят определенную пользу (правда, она доставляет людям мало радости). Они поставляют разнообразную информацию. Но сколько бы информации они ни добыли, всегда останется неучтенным кое-что еще, а это кое-что, как правило, и составляет самую соль жизни.
Уф-ф...
— Слушай, Пух, ты не видел моего карандаша?
— Я видел, как Сова писала им что-то недавно, — сказал Пух.
— Ага, вот он... А это что? «Аадварки и их аберрации».
— Как-как?
— «Аадварки и их аберрации». Это название статьи, которую писала Сова.
— А я и не знал, что они у них тоже есть, — заметил Пух.
— Хм... И при этом она вконец изгрызла мой карандаш.
Примечательно, что Ученость, которой щеголяют наши профессора, академики и все, кому не лень, склонна обвинять «необработанный кусок дерева» в невежестве и тех затруднениях, которые возникают на самом деле из-за ее собственной ограниченности, близорукости или небрежности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28