Да… Вот так, собственно. Как видите, он у нас фантазер великий.— И что дальше? — спросил Гошка.— Ну а дальше, — ответил Инструктор, — задействованный аппарат выдаст высокочастотное излучение, на несущую которого наложит Адепт спасительный образ. Смодулированная волна унесет этот образ к Началу Начал, где и свершится посредством данного телекодового послания Великое, так сказать, Делание. Такую он, значит, хитрую процедуру Спасения Абсолюта себе придумал. Ясно?Инструктор опять обвел изучающим взглядом нашу немногочисленную аудиторию, ожидая реакции.— Забавно, — прокомментировал я раньше остальных всю эту небывальщину и забычковал сигарету о каблук. — Широкий смысловой диапазон конечности бытия сужается до узкой радиополосы.— И конец бытия становится достижим выполнением комплекса организационных и технических мероприятий, — добавил Серега.— Точно, — согласился я, — нажимаю на кнопочку — таракан в западне. Только мне кажется, можно было бы ему и как-нибудь попроще всё решить с устройством этой глобальной фукуямы. Типа: вселенских размеров дуб свернуть обратно в желудь. Или, не знаю, снежинку, что ли, невероятно сложной структуры растопить в каплю. И вся недолга. В смысле — полная энтропия. То есть — наоборот.— Но тут уж как есть так есть, — пожал плечами Инструктор.— Ну и что? — спросил Серега. — Почему до сих пор не случилось?Инструктора опередила Аня.— Пока ни один расчет не справился, — сказала она.— Чего так? — поинтересовался Серега.— Ну, кто-то не смог, кто-то не захотел, — пояснила она пространно, но в результате выдала: — Теперь вот вся надежда на вас.— А если и мы не сможем? — спросил я. И посмотрел на нее.А она посмотрела на Инструктора. Вслед за ней и все мы, как по команде повернув головы, уставились на него. И, вздохнув, он обрисовал перспективу:— Ну я же говорил. Тогда случится новый цикл. Через мгновение Черный Адепт уснет, а Белый Адепт проснется. И представит себе улучшенный вариант предметной реальности. Той реальности, где продолжите вы жить и страдать и где вместе с вами будут жить и страдать миллиарды других живых существ. И по сути своей ничего не изменится. Ни-че-го. И продолжу я служить на этом чертовом Полигоне без замены до скончания веков, которым нет скончания. А мне, честно признаться, всё это уже порядком надоело. У меня язва. И еще ряд обстоятельств… личного характера.— А почему вдруг мы? — резонно спросил Гоша. — Почему именно нас-то для учреждения этого космического пылесоса выдернули? Чего мы такого вам сделали?— О, лучше и не спрашивайте, — вздохнул Инструктор. — Существует огромный список требований к рекрутам. Во-о-от такой, представьте, талмуд. — Он широко, как завиральный рыбак, развел руками. — Всего не перечислишь. Да и оно вам надо?Гоша пожал плечами, мол, а почему бы, собственно, и нет.— Ну, например, год рождения требовался, как всегда, шестьдесят пятый, это чисто ритуально, — припомнил Инструктор навскидку. — Чтоб никаких жен и детей. Чтобы, конечно, трое вас было. Это согласно технологической карте. Ну а раз задействуется пусть и малая, но группа, тут же встает вопрос о психологической совместимости. И там медицинские, конечно, все дела и всё такое прочее. Плюс антропометрическое тестирование… Атеистами опять же Кандидаты должны быть.— А я вот в Бога верую, — вдруг вскинулся Гоша. — И верю, что Христос нас всех уже давным-давно спас, так что…— Ай, бросьте, Христос принес нам толику утешения, а не спасение, — прервав его, возразил Инструктор. — А что касательно вашей, Игорь Николаевич, веры… Это вы себя там обманывайте, а нас тут — смысла нет. Кто в прошлом ноябре, промышляя в Вегасе фортуны, заявил по пьяной лавочке, что-де Бог если и есть, то проиграл весь этот сраный мир Сатане в преферанс, да еще и должен остался? А? Не вы ли это были, Игорь Николаевич? Чего глазки-то отворачиваете? Не вздумайте отпираться — вы это были. Спьяну, конечно, ляпнули. Но ведь что у трезвого на уме, то, как говорится…— Да, Гошка, палево, — усмехнулся я. — Как поется в опере «Иисус Христос — суперзвезда», your words not mine.И Гошка сдулся.А Инструктор продолжил свой прогон:— Вот… Ну и там еще, помимо прочего, кое-какие индивидуальные параметры рассматривались. Исключительные особенности, которые способствуют, значит… Вот Сергей Иванович, к примеру, никогда не брал в руки кубик Рубика, сроду не играл в тетрис батайский, пользуется Оперой, а не Эксплоером, вообще устойчив ко всяческим массовым психозам. Андрей Андреевич, тот может стихи читать сорок шесть часов подряд и знает восьмую рифму к слову «любовь». Причем существительное в именительном падеже. Не глагол там какой-нибудь убогонький или наречие проходное. Это есть исключительное и сильное его качество. Согласитесь… В общем, отбор был тщательным. Но самым главным критерием было ваше личное стремление сюда приехать. В принципе вы же сами сюда заявились. Не так ли?— Подождите, — остановил его Гошка, — сами не сами, а у меня-то какое… это самое свойство-качество?— А с вами, Игорь Николаевич, всё просто, у вас четыре руки, — ответил Инструктор таким обыденным голосом, каким рассказывают только о чем-то совсем уж очевидном.— Как это четыре? — не поверил Гошка.— А так вот, — усмехнулся Инструктор.В этот момент я посмотрел на американца и впервые заметил, что у него действительно четыре руки. Две обычные, а чуть пониже — торчат из-под пиджака еще две недоразвито маленькие, будто детские. Торчат, значит, такие пухленькие и смешно шевелятся. И розовые пальчики всё время сжимают в кулачки.Серега тоже глянул, и глаза его стали от удивления квадратными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85