Примерно через час мы уже сидим у Ольги, в учительской школы, где она живет вместе с пятью медсестрами. Гучкин “дает ужин” в честь гостя, то есть меня.
Застолье кипит, девушки вспоминают мирную жизнь, расспрашивают меня о полетах, о летчиках, особенно о молодых. Время катится к ночи, и я начинаю сожалеть, что кончилось лето и мы с Ольгой не можем сейчас уйти в копну сена или на берег реки. В этот момент Гучкин встает из-за стола.
— Андрей, выйдем, поговорить надо.
Он ведет меня в другое крыло школы и отпирает дверь в небольшую комнатку. Заправленная койка, столик, две табуретки и даже занавески на окнах. Гучкин отдает мне ключ.
— Сиди здесь и жди. Ольгу я сейчас пришлю.
— А чья это комната?
— Моя. Есть еще вопросы?
— Есть. А ты где ночевать будешь?
— А вот это тебя пусть не тревожит. И еще. Пока мы здесь стоим, эта комната — в вашем распоряжении. Понял?
— Понять-то понял, только…
— Все, я сказал. — Гучкин резко поворачивается и уходит.
Минут через двадцать приходит Ольга с горячим чайником и пачкой печенья. Увидев меня, она чуть не роняет чай ник.
— Так это тебя надо чаем напоить? Ну, Константин!
Оказывается, Гучкин, вернувшись к столу, сказал ей:
— Оля, не в службу, а в дружбу. Вскипяти чайник и отнеси его с этой пачкой печенья в мою комнату. Я там одного товарища на ночлег устроил. Промок он, бедняга, пусть согреется.
Я многозначительно достаю ключ и запираю дверь. Ольга качает головой: “Ну, Костя!”, потом достает с подвесной полки заварку, кружки, и мы начинаем пить чай. Оглядевшись еще раз, она вздыхает:
— Почти как дома. Помнишь, как было у нас на даче? Давай сделаем все, как там было.
Оля достает с полки свечки, зажигает их, усаживается на постель и приглашающе манит меня рукой.
Пока стоит нелетная погода, мы с Ольгой еще два раза пользуемся гостеприимством Гучкина.
Днями в землянке, при свете коптилки, Волков занимается тем, что пытается обобщить опыт первых месяцев войны. Он рисует схемы боевых порядков при патрулировании и при сопровождении. Рассматривает различные варианты. Он постоянно советуется со мной, делится мыслями. Мы с ним часами спорим. Когда исчерпываем доводы, идем в другие эскадрильи.
Две общие тетради изрисовали мы с ним схемами и покрыли записями. Когда Волков достает свои тетради, через полчаса в землянке уже яблоку негде упасть, а от табачного дыма начинает есть глаза. Скоро за нашей землянкой закрепилось название “Академия воздушного боя имени гвардии майора Волкова”. Частым гостем на таких “конференциях” бывает полковник Лосев. Он с интересом слушает наши споры, просматривает схемы и записи. В конце концов он предлагает:
— Когда закончишь свой труд, дашь мне эти тетради. Покажу их в штабе корпуса. Надо это дело размножить. Пусть и другие истребители учатся бить немцев “по-сохатовски”.
— Да это никогда не закончится! Сколько войне длиться, столько и боевому искусству точиться.
— Пусть это будет первая часть. А продолжение писать будем все вместе.
На другой день к нам приезжают “тигры” и “медведи”. У них тоже есть свои теоретики воздушного боя. Землянка всех вместить не может, и Лосев созванивается с Гучкиным. Тот охотно соглашается, чтобы мы воспользовались одним из пустующих классов в школе-операционной. Но и этот просторный класс с трудом вмещает всех желающих. “Конференция” длится до полуночи. Отдавая мне ключ, Гучкин шутливо ворчит:
— Летной погоды на вас нет! Мало того, что такое помещение на весь день заняли, так и на ночь из своей же комнаты выгоняют.
Утром, когда я возвращаюсь в полк, Волков уже сидит над тетрадями. Увидев меня, он оживляется:
— Пришел! Ну-ка, помоги мне вчерашние записи в порядок привести.
Часа через четыре у входа в землянку слышится оживленное движение.
— Встать! Смирно! — звучит команда.
Мы вскакиваем. Волков быстро ориентируется и делает шаг вперед.
— Товарищ генерал…
— Отставить! — командует комдив. — Ты бы еще строевым и за пять шагов. Смотри, люди от твоего рывка на нары попадали. Садись, садись. Показывай свои придумки-невыдумки.
Строев быстро просматривает записи, схемы, разрисованные карты, оценивающе смотрит на Волкова, потом неожиданно все сгребает.
— Конфискую!
— Как так, товарищ генерал?
— Конфискую по приказу Главкома ВВС. Это будет издано в Москве и разослано во все истребительные части и в училища в кратчайший срок. Не будешь возражать против названия “Наука Побеждать в воздухе”? И автор: гвардии майор Волков.
— Товарищ генерал, да разве я один над этим думал! Все мы: и Андрей Злобин, и Сергей Николаев, и…
— А основа-то все равно твоя. Не скромничай, не надо, — отрезает комдив.
Взгляд его падает на меня.
— Постой, постой! Это откуда у тебя шпала появилась? Кто посмел тебе капитана присвоить?
— По вашему представлению, товарищ генерал.
— Ну, Лосев, погоди! Подсунул-таки в общем списке. Ладно, бог с тобой, снимать не буду, но на вторую не рассчитывай. Вот она, видишь? — Строев достает из нагрудного кармана пару новеньких шпал и вертит их у меня перед носом.
— Видишь? Больше не увидишь! Я их другому отдам, чтобы тебе не достались. Где Николаев?
Сергей пытается вскочить, но генерал останавливает его, положив руку на плечо.
— Сиди, сиди! Нары еще головой снесешь, чинить придется. Держи, гвардии капитан, и принимай звено. У тебя, Волков, в третьем звене — сплошной молодняк, вот пусть он их и учит.
— А Злобин с кем летать будет, товарищ генерал? — встревоженно спрашивает Сергей.
— Ишь, как за друга переживает, — смеется комдив. — Волков, это уже твоя забота.
— Из третьего звена переведем младшего лейтенанта Шорохова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167