— Марраша'атах?
— Это командор Тагар Дусит, — пояснил Джеймс. — Там был еще один килрач, его заместитель — Фашар. Они и организовали мой побег.
— И что ты думаешь про них?
— Про Марраша'атаха и Фашара?
— Нет, про всю их расу.
— Даже не знаю, — Джеймс и сам не редко задумывался над этим вопросом, особенно после Тагар Дусит. — Я был там долго, но ни разу не почувствовал их ненависти к нам. Они обращались со мною жестоко и без жалости, — но никогда не позволяли себе издеваться или оскорблять меня. Для них я был военнопленным, с которым следовало обращаться так-то и так-то, а не смертельным врагом, которого нужно уничтожить как дикого зверя. Я спросил Марраша'атаха: почему они напали на нас, почему в течение ста с лишним лет гибнут десятки, сотни тысяч и даже миллионы с обеих сторон?
— И он ответил?
— Нет, не ответил, — прохладный ветерок усилился, а небо начало неторопливо, но верно затягиваться свинцово-серыми тучами. — Он промолчал, однако…
— Что «однако»? — почувствовав неуверенность в его голосе, Жанна придвинулась еще ближе.
— Я не уверен, но в какой-то момент мне показалось, что для Марраша'атаха этот вопрос имеет какое-то особое значение, — медленно, словно опасаясь ошибиться и сказать не то, проговорил юноша. — Времени у нас было мало и не смог как следует расспросить его — к сожалению! Сдается мне, его ответ был бы полезен нам всем.
— Да, если бы мы знали почему… — девушка встряхнула кудрями, прислушиваясь к свисту ветра. — Вернее, почему воюем мы понятно — чтобы спасти свой род от уничтожения. Почему воюет Империя Килрач — вот этого не знает никто. Они не разу не пояснили причин Великой Войны, не пытались о чем-то договариваться, не предъявляли ультиматумов, не реагировали на наши послания… ну, почти не реагировали (Джеймс знал, с разрешения Шонта, про миссию Жанны и остальных на Сенай). Лично я думаю, что до тех пор, пока мы не узнаем причину первого нападения килрачей на Альянс — до тех пор мы будем блуждать в потемках, задавая одни и те же вопросы, — переведя дыхание, она посмотрела на него:
— Ты говоришь, не чувствовал их ненависти. А сам? Что чувствовал и чувствуешь по отношению к ним?
Джеймс долго молчал, что-то обдумывая; наконец, он едва слышно заговорил:
— Знаешь, Жанна, на Земле я был уверен, что ненавижу их; теперь — просто не знаю. Я тут уже больше года, я был у них в плену, сражался с ними и убил многих… Но все, что я хочу — чтобы эта война закончилась! Хочу просто вернуться домой и забыть про все, что я видел или делал! Хочу просто жить, а не носиться по космосу, в ожидании пока меня убьют или я убью кого-нибудь!
Жанна кивнула, словно услышала именно то, что и ожидала:
— Сначала ты гордишься тем, что делаешь, потом устаешь от этого кошмара, а в конце концов, понимаешь, что это всего лишь обычная, хоть и очень хитро спрятанная ловушка. Нет ни правых, ни виноватых — война идет сама по себе, без цели, без какого-либо смысла! Мы убиваем, чтобы не быть убитыми — вот и вся правда этой войны! А килрачи… килрачи совсем не дикие кровожадные звери, они лишь…
— …лишь враги! — тихо закончил Джеймс. Жанна мельком глянула на него и кивнула вновь:
— Да, лишь враги!
Молодые люди молча сидели рядом. И на какой-то миг Джеймсу стало так страшно, как никогда до этого. Неожиданно и невероятно ясно пришло осознание войны такой, какой она есть на самом деле: страшной, дикой силы, которую так легко освободить, но так сложно усмирить. Война — это точка невозвращения, крайняя грань, за которой лежит конец всему, грань, за которую нельзя идти! Война засасывала их в свой водоворот, поглощала души и тела, и с каждым оборотом, с каждой новой смертью набирала все больших сил! Они воевали чтобы выжить — то есть воевали ради самой войны, и Джеймс, как и тысячи до него, не видел выхода из этого замкнутого круга!
— Ну, хватит разговоров! — неожиданно он услышал голос Жанны. Оглянувшись на нее, Джеймс увидел, как она осторожно разливает в походные кружки темно-рубиновую жидкость. Вино переливалось алыми сполохами в свете костра, словно выплеснутая из сердца кровь. — Ты что, забыл — всего через минуту Новый год?
— Нет, не забыл, просто…
— Просто давай прилично его отпразднуем, — завинтив флягу с вином, она спрятала ее в походный мешок. Джеймс, откинув все серьезные мысли, поднял свою кружку, улыбаясь парадоксальности ситуации — они вдвоем, в сердце территории, принадлежащей килрачам, и почти без всяких шансов выбраться отсюда, собираются отмечать Новый год и распивать вино.
Тем временем затянувшие небо тучи превратили полумрак под кронами деревьев тропического леса в сплошную темень, и только неверный свет костра разгонял темноту.
— Еще двадцать секунд, Жанна, — посмотрел на покрытые люминесцентным составом стрелки своего хронометра Джеймс.
— Я знаю, — завершив упаковку вина, девушка повернулась к нему, поднимая свою кружку. — Пусть все заботы и тревоги останутся позади нас, как мы оставляем этот год.
— Пусть новый год несет счастье, мир и удачу нам и тем, кого мы любим,
— Джеймс автоматически вспомнил необходимые слова. — Пусть на нашем пути всегда светит солнце на безоблачном небе.
— Пусть сны тех, кто ушел навеки, будут чисты и спокойны.
— Пусть цветы всегда цветут на их могилах.
Тихонько пикнули часы Джеймса, и тут же эхом отозвался хронометр девушки. С легким металлическим звоном кружки стукнулись друг с другом:
— С Новым годом, Жанна.
— С Новым годом, Джеймс.
Прекрасно выдержанное вино показалось юноше нектаром чистейшей воды. «Интересно, где Бабай ухитрился раздобыть его — ведь в ежедневный рацион пилотов алкогольные напитки, за исключением пива, не входили, — задумался Джеймс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125