VadikV

19
Стивен Кинг: «Нона»


Стивен Кинг
Нона

Команда скелетов Ц



Стивен Кинг
Нона

Ты любишь? Я слышу, как ее голос спрашивает это Ч иногда я все еще слышу ег
о. В моих снах.
Ты любишь?
Да, отвечаю я. Да Ч и истинная любовь не умирает.

***

Не знаю, как объяснить это, даже сейчас. Не могу сказать вам, почему я все эт
о делал. И на суде не мог. И тут есть много людей, которые спрашивают, почему
. Психиатр спрашивает. Но я молчу. Мои уста запечатаны. Только не здесь, в мо
ей камере. Здесь я не молчу. Я просыпаюсь от собственного крика.
В снах я вижу как она идет ко мне. На ней белое платье, почти прозрачное, а на
лице Ч желание, смешанное с торжеством. Она идет ко мне через темную ком
нату с каменным полом, и я чувствую запах увядших октябрьских роз. Ее руки
раскрыты для объятия, и я иду к ней, раскинув свои, чтобы обнять ее.
Я ощущаю ужас, отвращение, невыразимое томление. Ужас и отвращение потом
у, что знаю, что это за место, томление потому, что люблю ее. Я буду любить ее
всегда. Бывают минуты, когда я жалею, что в этом штате отменена смертная ка
знь. Несколько шагов по тускло освещенному коридору, кресло с прямой спи
нкой, оснащенное стальной шапочкой, зажимами… потом один быстрый разряд
… и я был бы с ней.
И когда в этих снах мы сходимся, мой страх возрастает, но я не могу отпряну
ть от нее. Мои ладони прижимаются к ее стройной спине, и ее кожа под шелком
так близка. Эти глубокие черные глаза улыбаются. Ее голова запрокидывает
ся, губы раскрываются, готовые к поцелую.
И вот тут она изменяется, съеживается. Волосы становятся грубыми и спута
нными, чернота воронова крыла переходит в безобразную бурость, располза
ющуюся по кремовой белизне ее щек. Глаза, сжимаются в бусины. Белки исчеза
ют, и она свирепо смотрит на меня крохотными глазками, точно два отшлифов
анных кусочка антрацита. Рот превращается в пасть, из которой торчат кри
вые желтые зубы. Я пытаюсь закричать. Я пытаюсь проснуться. И не могу. Я сно
ва пойман. И всегда буду пойман. Я схвачен огромной гнусной кладбищенско
й крысой. Огни пляшут перед моими глазами. Октябрьские розы. Где-то лязгал
мертвый колокол.
Ч Ты любишь? Ч шепчет эта тварь. Ч Ты любишь?
Запах роз Ч ее дыхание, когда она накидывается на меня. Мертвые цветы в с
клепе.
Ч Да, Ч говорю я крысиной твари. Ч Да Ч и истинная любовь не умирает. Ч
И вот тогда я кричу и просыпаюсь.
Они думают, будто то, что мы делали вместе, свело меня с ума. Но мой рассудок
все еще так или иначе работает, и я не перестаю искать ответы. Я все еще хоч
у узнать, как это было и что это было.
Они дали мне бумагу и перо с мягким кончиком. Я намерен все записать. Может
, я отвечу на некоторые их вопросы и, может, отвечая им, найду ответы на неко
торые мои вопросы. А когда я это сделаю, то мне останется еще кое-что. То, о ч
ем они НЕ знают. То, что я взял без их ведома. Оно здесь, у меня под матрасом. Н
ож из тюремной столовой.
Для начала надо рассказать вам про Огесту. Сейчас, когда я пишу это, наступ
ила ночь, чудесная августовская ночь, усеянная сверкающими звездами. Я в
ижу их сквозь сетку на моем окне, которое выходит на прогулочный двор, и ло
моть неба, который я могу закрыть двумя сложенными пальцами. Жарко, и я сов
сем голый, только в шортах. Я слышу нежные летние звуки Ч лягушек и цикад.
Но я могу вернуть зиму Ч стоит лишь закрыть глаза. Лютый холод той ночи, у
нылость, злые. враждебные огни города, который не был моим городом. Четырн
адцатое февраля. Видите, я все помню.
И поглядите на мои руки Ч потные, они пошли пупырышками до плеч, будто от
холода. Огеста…

***

Когда я добрался до Огесты, то был ни жив ни мертв от холода. Я выбрал прекр
асный день, чтобы распрощаться с колледжем и отправиться на запад, голос
уя: смахивало на то, что я замерзну насмерть, так и не выбравшись из штата.

Полицейский согнал меня с эстакады магистрального шоссе и пригрозил от
делать меня, если он еще раз поймает там, пока я сигналю машинам.
Я еле удержался от соблазна огрызнуться так, чтобы он это сделал. Плоский
четырехполосный отрезок шоссе тут напоминал взлетную дорожку аэродром
а; ветер налетал воющими порывами, гоня по бетону волны снежных кристалл
иков. А что до анонимных ИХ за ветровыми стеклами, то всякий, кто стоит тем
ным вечером у полосы медленного движения, для них либо сексуальный манья
к, либо убийца, а уж если у него длинные волосы, можете добавить к списку ра
стлителя малолетних и гомика.
Я попытал счастья у въезда на шоссе, но без толку. И примерно в четверть де
вятого осознал, что потеряю сознание, если без промедления не укроюсь гд
е-нибудь в тепле.
Я прошел полторы мили, прежде чем нашел сочетание столовой и колонки диз
ельного топлива на двести втором у самой границы города. «У ДЖО. ОТЛИЧНАЯ
КОРМЕЖКА» Ч гласили неоновые буквы. На мощенной щебнем автостоянке был
и припаркованы три больших рефрижератора и новенький седан. На дверях ви
сел засохший рождественский венок, который никто не позаботился снять, а
рядом с ним столбик ртути на термометре еле касался цифры «двадцать» ни
же нуля. Укрыть уши я мог только волосами, а мои перчатки из сыромятной кож
и расползались прямо на глазах. Кончики пальцев у меня совсем одеревенел
и.
Я открыл дверь и вошел.
Первым, что я осознал, было тепло Ч густое, упоительное. Вторым была песн
я в стиле «кантри» Ч из проигрывателя рвался неповторимый голос Мэрла
Хэггерда.
«Космы длинные не носим, мы не хиппи в Сан-Франциско».

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2