- Вернуться в Дерри.
- Да. - Он снял очки, протер глаза, посмотрел на нее. Никогда в жизни
она не видела человека, который бы выглядел таким испуганным. - В Дерри.
Потому что мы обещали, - сказал он, - мы обещали. Все мы. Дети. Мы стали в
круг у протоки, бегущей через Барренс, держась за руки, и мы резали ладони
кусочком стекла, как будто хотели породниться, только это была не игра.
Он протянул к ней руки, и она увидела в центре каждой ладони лесенку из
белых линий - раненую ткань. Она держала его руки в своих - бессчетное число
раз, но никогда раньше не замечала этих шрамов на его ладонях. Они были
слабые, но она бы подумала...
А вечер! Тот вечер!
Не тот, где они познакомились, хотя этот второй вечер соотносился с
первым,
как концовка с книгой, потому что он был прощальным после завершения
съемок "Ловушки Черного Дьявола". Было шумно и пьяно, разгульно. Пожалуй,
даже похлеще, чем на других таких же вечеринках, на которых она бывала,
потому что съемка прошла лучше, чем все они могли ожидать, и все они знали
это. Для Одры Филипс вечер был прекрасным, потому что она влюбилась в
Уильяма Денбро.
Как звали ту самозваную гадалку? Одра помнила только, что та была одним
из двух помощников гримера. В какой-то момент вечеринки девушка сорвала с
себя блузку, обнажая очень экстазный бюстгальтер, и повязала ее вокруг
головы, как шарф у цыганки. Разгоряченная дымом и вином, она остаток вечера
или пока не ушла, читала по руке...
Одра не могла теперь вспомнить, были ли предсказания девушки хорошими
или плохими, мудрыми или глупыми: ей было очень хорошо в тот вечер. Но она
помнила, что в какой-то момент девушка схватила ладонь Билла и, сравнив ее
со своей собственной, заявила, что они совершенно одинаковые. "Мы близнецы в
жизни", сказала она. Одра помнила: она более чем ревниво следила за тем, как
девушка водила по линиям на его ладони своим великолепно накрашенным ногтем
- как глупо это было, в миражном киномире, в этой киношной субкультуре, где
мужчины так же запросто, обыденно похлопывают женские попки, как Нью-Йоркцы
трогают свои щеки! Но в исследовании гадалки было что-то интимное,
затянувшееся.
Тогда на ладонях Билла не было никаких маленьких белых шрамов.
Она наблюдала за этой шарадой глазами ревнивой возлюбленной, и она
доверяла этому воспоминанию. Доверяла ФАКТУ.
И сейчас сказала это Биллу.
Он кивнул. - Ты права. Их тогда не было. И хотя я не могу поклясться в
этом, думаю, их не было и прошлой ночью, в "Плоу и Барроу". Мы стали
меряться руками на пиво и, я думаю, я бы заметил.
Он усмехнулся. Усмешка была сухой, лишенной юмора, испуганной.
- Я думаю, они вернулись, когда позвонил Майкл Хэнлон. Вот что я думаю.
- Билл, это невозможно. - Она потянулась за сигаретами.
Билл смотрел на свои руки. - Стэн сделал это, - сказал он. - Разрезал
ладони осколком бутылки из-под "Кокаколы". Теперь я отчетливо вспоминаю это.
- Он посмотрел на Одру, и глаза его за очками выглядели больными,
непонимающими. - Я помню, как этот кусок стекла мерцал на солнце. Он был от
новой бутылки, прозрачный. Раньше бутылки "Кокаколы" были зелеными, ты
помнишь? - Она покачала головой, но он не видел. Он все еще изучал свои
ладони. - Я помню, что Сгэн резал свои руки последним, притворяясь, будто
намерен не просто надрезать ладони, а полоснуть по запястью. Я думаю, это
была глупость, но я подался к нему... чтобы остановить его. Потому что
секундудве он выглядел серьезным.
- Билл, не надо, - сказала она низким голосом. На этот раз, чтобы
зажигалка не дрожала в руке, ей понадобилось обхватить запястье другой рукой
- так полицейский держит пистолет на стрельбище. - Шрамы не могут
возвращаться. Они или есть, или их нет.
- Ты их видела раньше, а? Ты это говоришь мне?
- Они едва заметны, - сказала Одра резче, чем хотела.
- Мы истекали кровью, - сказал он. - Мы стояли в воде недалеко от того
места, где Эдди Каспбрак, Бен Хэнском и я построили плотину...
- Ты имеешь в виду архитектора, да?
- Есть архитектор с таким именем?
- Боже, Билл, он построил новый центр связи Бибиси! И до сих пор
ведутся споры, мечта это или неудача!
- Ну, я не знаю, тот же это парень или нет. Это кажется невероятным, но
кто знает. Тот Бен, которого я знал, классно строил. Мы все стояли там, и я
держал левую руку Бев Марш в своей правой, и правая рука Ричи Тозиера была в
моей левой. Мы стояли в воде, как будто принимали крещение, и на горизонте я
видел деррийскую водонапорную башню. Она была такой белой, какой
представляется воображению одеяние архангелов, и мы пообещали, поклялись,
что если это не кончилось, что если это возобновится, мы вернемся. И мы бы
сделали это. И остановили. Навсегда.
- Остановили ЧТО? - закричала она, внезапно разъярившись на него. - Что
остановили? Что за чушь ты несешь?
- Лучше бы ты не спрашивала... - начал Билл и остановился. Она увидела,
как выражение ужаса распространяется по всему его лицу, как пятно. - Дай
сигарету.
Она протянула ему пачку. Он закурил. Она никогда не видела, чтобы он
курил.
- Я еще и заикался.
- Заикался?
- Да. Тогда. Ты говорила, что я был единственным человеком в
ЛосАнджелесе, который осмеливался говорить медленно. Но правда была в том,
что я не осмеливался говорить быстро. Это был не плод размышлений. И не
рассуждение. И не мудрость. Все исправившиеся заики говорят очень медленно.
Это один из известных ходов, также как свое второе имя надо вспомнить прямо
перед тем как представляешься, потому что у
заик более всего проблем с существительными, и слово, которое причиняет
самое большое беспокойство, - это их собственное имя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62