Он развернул ее на скрытых шарнирах, обнажив
цилиндрический сейф. Открыл его, протянув руку к бумагам: здесь дом,
двадцать акров леса в штате Айдахо, пакет акций. Он купил эти акции,
по-видимому, случайно; его брокер, увидев это схватился за голову, но акции
за все эти годы постоянно поднимались. Его иногда удивляла мысль о том, что
он почти - не совсем, не почти - богатый человек. Музыка рокнролла... и
Голоса, конечно.
Дом, акры, страховой полис, даже копия его завещания. Нити, плотно
связывающие тебя с жизнью, подумал он.
Внезапно у него возник дикий импульс схватить весь этот хлам - все это
тленное скопище "почему", "как", "носитель данного удостоверения имеет
право" - и сжечь его. Теперь он мог это сделать. Бумаги в сейфе внезапно
перестали что-либо значить.
И 'тут его впервые обуял настоящий ужас. Пришло ясное осознание того,
как легко промотать жизнь. И это было страшно. Вы просто суетились всю
жизнь, сгребая все в кучу. Сжечь это, или смести, и тогда только делать
ноги.
За бумагами, которые были просто бумагами, лежала настоящая ценность.
Наличные. Четыре тысячи долларов в купюрах по десять, двадцать, пятьдесят.
Он вытащил деньга, стал запихивать их в карманы джинсов. Мог ли он
Каким-то боком догадаться раньше, что за деньги прячет он сюда - пятьдесят
баксов за один месяц, сто двадцать за следующий, а потом, быть может, только
десять? Деньги крысы, бегущей с тонущего корабля. Деньги для того, чтобы
унести ноги.
"Дружище, это страшно", - сказал он, едва ли сознавая, что говорит. Он
безучастно посмотрел через большое окно на пляж. Сейчас пляж был пустынен:
виндсерфингисты
ушли, молодожены (если они были таковыми) тоже ушли.
Ах, да, теперь все возвращается ко мне. Помнишь Стэнли У риса,
например? Да... Помнишь, как мы говорили тогда, думаешь, это было шиком?
Стэнли Урин - так 66 парни звали его. "Эй, Урин, эй, дерьмовый христоубивец!
Куда идешь? Один из твоих гомиков трахнет тебя?"
Он с шумом закрыл дверцу сейфа и повернул картинку на свое место. Когда
он последний раз вспоминал Стэна Уриса? Пять лет назад? Десять? Двадцать?
Рич и его семья уехали из Дерри весной 1960 года, и как быстро забылись все
эти лица, его компашка, эта жалкая кучка бездельников с их маленьким клубом
в Барренсе - забавное название для места, сплошь покрытого буйной
растительностью. Игра в исследователей джунглей, в моряков, солдат,
строителей дамбы, ковбоев, пришельцев с других планет
- называйте это как хотите, но не забывайте, что было истинной причиной
этих игр: желание спрятаться. Спрятаться от больших парней. Спрятаться от
Генри Бауэрса, и Виктора Криса, и Белча Хаггинса, и остальных. Какой кучкой
бездельников они были
- Стэн Урис с его большим еврейским носом, Билл Денбро, который не мог
и слова сказать, не заикаясь, кроме "Привет, Силвер", так что это бесило,
Беверли Марш со своими синяками и сигаретами в рукаве блузки, Бен Хэнском,
который был такой огромный, что выглядел человеческой разновидностью Моби
Дика, и Ричи Тозиер со своими толстыми очками, умным ртом и лицом, черты
которого и выражение беспрерывно менялись. Можно одним словом обозначить их
тогдашнюю сущность? Можно. Всего одним словом. В данном случае словом -
тряпки.
Как это вернулось... как все это вернулось... и сейчас он стоял здесь в
комнате, дрожа, как беспомощная бездомная собачонка, застигнутая грозой,
дрожа, потому что парни, с которыми он бежал - это не все, что он припомнил.
Было еще другое, то, о чем он не думал годами, трепеща под землей.
Кровавое.
Темнота. Какая-то темнота.
"Дом на Нейболт Стрит - и кричащий Билл: Ты уубил моего брата,
поддддонок!"
Помнил ли он? Достаточно, чтобы больше не хотеть вспоминать.
Запах отбросов, запах дерьма и запах чего-то еще. Еще хуже. Это была
вонь зверя, ЕГО дерьмо, там внизу, в темноте под Дерри, где машины громыхали
и громыхали. Он вспомнил Джорджа...
Но это было уже слишком, и он побежал к ванной, наткнувшись по дороге
на стул и чуть не упав. Он сделал это... с трудом. На коленях прополз по
скользкому кафелю, словно какой-то дикий исполнитель брейка, ухватился за
края унитаза и его вывернуло наизнанку до кишок. Но даже после этого он не
остановился; вдруг увидел Джорджа Денбро, как будто в последний раз видел
его вчера, Джорджа, который был началом всего этого, Джорджа, который был
убит осенью 1957 года. Джорджи погиб сразу после наводнения, одна рука у
него была с мясом вырвана из сустава, и Рич заблокировал все это в своей
памяти. Но иногда такие вещи возвращаются, да, да, иногда они возвращаются.
Спазм прошел, и Ричи стал приходить в себя. Вода шумела. Его ранний
ужин, отрыгнутый огромными кусками, исчез в канализации.
В сточных трубах.
В вонь и темень сточных труб.
Он закрыл крышку, положил на нее голову и начал плакать. С момента
смерти матери в 1975 году он кричал впервые. Потом безумно нажал подглазья,
и контактные линзы, которые он носил, выскользнули и замерцали на ладонях.
Через сорок минут, очистив желудок, он закинул чемоданы в багажник
своей MG и вывел ее из гаража. Темнело. Он посмотрел на дом с новыми
посадками, он посмотрел на пляж, на воду. И в него вселилась уверенность,
что он никогда этого больше не увидит, что он странствующий мертвец.
- Теперь едем домой, - прошептал про себя Ричи Тозиер. - Едем домой, да
поможет нам Бог, домой.
Он включил коробку передач и поехал, снова чувствуя, как легко было
преодолеть неожиданную трещину в том, что он считал прочной жизнью - как
легко добраться до темени, выплыть из голубизны в черноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62