Неизвестный сидел посреди дороги, как индеец, решивший
выкурить трубку мира, и даже не пошевелился, когда узкие лучи света настигли
его. Генри успел заметить глаза мумии: широко открытые, но неподвижные,
такие неподвижные и блестящие, ничего не выражающие, и подумал: И мои такими
же будут, если не держать себя в руках.
Времени затормозить не оставалось, особенно в таком снегу. Генри
крутанул руль вправо и почувствовал толчок, когда "скаут" вновь выбился из
колеи. Он мельком увидел белое застывшее лицо, и в голове вихрем пронеслась
мысль:
Черт побери, да это женщина!
"Скаут" немедленно занесло, но на этот раз Генри намеренно постарался
завязнуть в снегу, отчетливо, каким-то внутренним чутьем зная (времени
подумать не оставалось), что это единственный шанс сиделицы-на-дороге,
притом весьма слабый.
Пит взвыл, и Генри уголком глаза заметил, как тот бессознательно
отстраняющим жестом вытянул руки. "Скаут" переваливался с ухаба на ухаб, и
Генри вывернул руль, пытаясь уберечь незнакомку от удара в лицо. Руль с
противной, головокружительной легкостью скользил под затянутыми в перчатки
руками. Секунды три "скаут" полз по покрытой снегом Дип-кат-роуд под углом
сорок пять градусов, отчасти из-за беспощадного ветра, отчасти благодаря
водительскому мастерству Генри Девлина. Снег клубился вокруг мелкой белой
пылью; огни фар желтыми пятнами плясали по ссутулившимся под тяжестью
сугробов соснам, слева от дороги. Все это продолжалось секунды три - целую
вечность. Генри видит, как мимо проносится силуэт, словно движется она, а не
машина, только женщина так и не шевельнулась, даже когда ржавый край бампера
проскочил от ее лица где-то в полудюйме. Всего полудюйм морозного воздуха
между острой железкой и ее щекой!
Обошлось! - ликовал Генри. - Обошлось, стерва ты этакая! Последняя туго
натянутая нить самообладания лопнула, и "скаут" развернуло боком. Машину
затрясло, как в горячке, когда колеса снова отыскали колею, только на этот
раз влепились поперек. Трудяга-"скаут" все еще пытался встать на верный
путь, найти устойчивое положение, "задом наперед, все наоборот", - как пели
они в начальной школе, стоя в строю, но налетел то ли на камень, то ли на
бревно и с ужасающим грохотом опрокинулся, сначала набок, со стороны
пассажирского сиденья, засыпав все вокруг осколками битых стекол, а потом на
крышу. Одна половина ремня безопасности порвалась, и Генри вышибло из
кресла. Он приземлился на левое плечо, ударившись мошонкой о рулевую
колонку, и сразу ощутил свинцовую тяжесть в паху. Сломанная ручка управления
поворотником вонзилась в бедро, по ноге побежала теплая струйка крови, сразу
намочившая джинсы. "Кларет, - как объявлял когда-то радиокомментатор
боксерских матчей. - Глядите, ребята, кларет потек". Пит то ли выл, то ли
визжал, то ли то и другое вместе.
Несколько минут двигатель продолжал работать, но потом сила притяжения
сделала свое дело, и мотор заглох. Некогда сильная машина превратилась всего
лишь в уродливый горб на дороге, хотя колеса все еще вертелись, а свет
продолжал обшаривать занесенные снегом сосны по левой стороне. Вскоре одна
фара погасла, но другая еще не сдавалась.
2
Генри много и долго беседовал с Джоунси о несчастном случае (правда, не
столько говорил, сколько слушал, терапия в основном и состояла в способности
творчески выслушивать пациента) и знал, что Джоунси не запомнил самого
столкновения. Насколько мог сказать Генри, он сам после аварии ни на
мгновение не терял сознания, и цепочка воспоминаний не разрывалась. Он
отчетливо помнил, что возится с застежкой ремня, пытаясь поскорее избавиться
от этого дерьма, а Пит тем временем орет, что у него нога сломана, его
чертова нога сломана. Помнил ритмичное "шурх-шурх" "дворников", мерцание
индикаторов на приборной доске, которая теперь оказалась над головой. Он
нашел застежку ремня, тут же потерял, снова нашел и нажал на кнопку. Ремень
поддался, и Генри неловко упал, стукнувшись о крышу плечом и разбив
пластиковый потолочный плафон. Неуклюже пошарив рукой по дверце, он нашел
ручку, попытался открыть, но ничего не получалось.
- Моя нога! Ах ты с-сука!..
- Заткнись, - велел Генри. - Ничего с твоей ногой не случилось.
Можно подумать, он точно знал.
Генри снова отыскал ручку, нажал, но дверца не открывалась. Наконец он
сообразил, в чем дело: машина лежит вверх колесами, и он тянет не в ту
сторону. Он возобновил усилия под беспощадным светом обнажившейся лампы
бывшего потолочного плафона, и дверца щелкнула. Он толкнул се ладонью, почти
уверенный, что ничего не выйдет: раму наверняка погнуло, и повезет еще, если
удастся отвести, приоткрыть щель дюймов на шесть.
Но дверца заскрипела, и в лицо ударила целая пригоршня снега, обожгла
холодом лицо и шею. Генри приналег плечом, но только когда ноги оторвались
от рулевой колонки, сообразил, что фактически висит в воздухе. И сейчас,
сделав нечто вроде сальто, вдруг обнаружил, что пристально рассматривает
свой, затянутый в джинсы пах, словно решил попробовать поцеловать ноющие
яйца, как обычно делают дети, когда хотят, чтобы "бо-бо" прошло. Диафрагма
сплюснулась вдвое под самым невероятным углом, и дышать становилось все
труднее.
- Генри, помоги! Я застрял! Застрял, мать твою!
- Минутку! - прохрипел он каким-то чужим, сдавленным голосом. Даже из
этого положения он видел, что верх левой штанины потемнел от крови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34