Как и злодейство Бисселла,
физическое уродство Конвея столь велико, что становится почти нелепым.., и он
очень похож на старшеклассника, у которого угри по всей физиономии. Лицо его
представляет собой бесформенный макет горной местности, из которой безумно
торчит один подбитый глаз.
И все-таки.., все-таки.., каким-то образом это спотыкающееся существо способно
танцевать рок-н-ролл, значит, оно не может быть таким уж плохим, верно? Мы
встретились с чудовищем, и, как говорит Питер Страуб в своей "Истории с
привидениями", оказалось, что оно - это мы сами.
Ниже мы еще вернемся к чудовищности, и надеюсь, это будут более глубокие
умозаключения, чем те, что можно добыть из руды "Подростка-оборотня" и "Подростка-Франкенштейна",
но сейчас для меня было важно показать, что даже на простейшем уровне истории о
Крюке добиваются многого, причем не рассчитывая на это. В них присутствует
аллегория, и они позволяют пережить катарсис, но лишь потому, что создатель этих
произведений - прежде всего агент нормы. Это справедливо в отношении физического
ужаса, но кроме того, как мы еще убедимся, справедливо и в отношении
произведений более артистического характера, хотя, обратившись к мистическим
свойствам ужаса и страха, мы, разумеется, найдем куда более тревожные и
поразительные ассоциации. Но чтобы достичь этой точки, мы должны, по крайней
мере на время, отложить фильмы и перейти к обсуждению трех романов, которые
составляют основу большинства современных произведений жанра ужасов.
Глава 3
ИСТОРИИ ТАРО
1
Одна из самых распространенных тем в фантастике - бессмертие. "Бессмертное
существо" - основной герой произведений от "Беовульфа" до рассказов По о
Вальдемаре и искусственном сердце и далее до книг Лавкрафта (таких, например,
как "Прохладный воздух"), Блетти и даже, спаси нас Господь, Джона Сола <Автор
огромного количества гиньолей и триллеров.>.
Три романа, о которых пойдет речь в этой главе, по-видимому, действительно
постигли бессмертие, и невозможно достаточно полно и глубоко анализировать
произведения ужасов 1950 - 1980 годов, не касаясь при этом их. Все три как бы
выходят за круг признанной английской "классики", и, возможно, не без причины. "История
доктора Джекила и мистера Хайда" была написана в лихорадочной спешке за три дня.
Повесть привела жену Стивенсона в такой ужас, что тот бросил рукопись в камин..,
а потом написал снова, и опять за три дня. "Дракула" - откровенная мелодрама,
втиснутая в рамки эпистолярного романа, - форма, испускавшая предсмертные вздохи
еще за двадцать лет до того, как Уилки Коллинз сочинял свои последние, полные
тайн и напряжения романы. "Франкенштейн", самый известный из трех, написан
девятнадцатилетней девушкой, и хотя в художественном смысле он сильнее остальных
двух, читают его меньше остальных, да и автору уже никогда потом не удавалось
писать так быстро, так хорошо, так успешно.., и так дерзко.
С точки зрения нелюбезного критика все три романа выглядят как обычные
популярные книжки своего времени, мало чем отличающиеся от других - "Монаха" М.Г.
Льюиса, например, или "Армадейла" Коллинза - книг, забытых всеми, кроме
исследователей готического романа. Время от времени они рекомендуют их своим
студентам; те берутся за них с большой осторожностью.., а затем проглатывают
залпом.
И все же эти три романа - нечто особенное. Они образуют фундамент того
небоскреба книг и фильмов - этой готики двадцатого столетия, которая известна
как "современный жанр ужасов". Больше того, в центре каждого из них находится (или
таится) чудовище, принадлежащее к той структуре, которую Берт Хетлен <Поэт,
профессор университета штата Мэн. Кинг учился у него, когда был в университете,
и посвятил ему одну из своих книг - "Долгая прогулка" ("The Long Walk").> назвал
"бассейном мифов"; в этот бассейн художественной литературы погружены мы все,
даже те, кто не читает книг и не ходит в кино. Словно в колоде карт Таро, там
есть яркие представители зла, его символы: Вампир, Оборотень и Безымянная Тварь.
Один из величайших романов о сверхъестественном, а именно "Поворот винта" (The
Turn of the Screw), Генри Джеймса исключен из колоды Таро, хотя он сделал бы
этот ряд полным, добавив в него наиболее известную сверхъестественную фигуру -
Призрака. Я исключил этот роман по двум причинам: во-первых, потому что "Поворот
винта", несмотря на его элегантную стилистику и выверенный психологизм, оказал
очень слабое влияние на мейнстрим американской массовой культуры. В качестве
архетипа скорее можно было бы взять Каспера, дружелюбное привидение. Во-вторых,
Призрак - тот архетип, чья область бытования (в отличие от чудовища
Франкенштейна, графа Дракулы и Эдварда Хайда) слишком обширна, чтобы быть
представленной одним-единственным романом, каким бы великим этот роман ни был.
Архетип Призрака - это в конечном счете океан литературы о сверхъестественном, и
хотя в свое время мы заведем о нем разговор, эта беседа не будет ограничиваться
одной книгой.
Все эти книги (и "Поворот винта" тоже) объединяет одно: каждая из них имеет дело
с самыми глубинными основами ужаса, с тайнами, которые лучше не раскрывать, и
словами, которые лучше не произносить. И все же Стивенсон, Шелли и Стокер (а
также Джеймс) обещают нам раскрыть эти тайны. Они достигают этого с разной
степенью воздействия и успеха.., но ни о ком нельзя сказать, что он потерпел
неудачу. Может быть, оттого эти романы и кажутся полными жизни. Во всяком случае,
они существуют, и, по-моему, нельзя написать такую книгу, как эта, не
обратившись к ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26