Стивен КИНГ
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НИКОМУ НЕ ПОДАВАЛ РУКИ


За окном был морозный вечер, часы пробили восемь, и вскоре мы все
перебрались в библиотеку, прихватив с собой бокалы, которые Стивенс не
забывал вовремя наполнять. Довольно долго тишину нарушали только треск
огня в камине, отдаленное постукивание бильярдных шаров да вой ветра. Но в
доме номер 249В было тепло.
Помнится, справа от меня в тот вечер сидел Дэвид Адли, а слева Эмлин
Маккэррон - однажды он нас напугал рассказом о женщине, разродившейся в
немыслимых обстоятельствах. Против меня сидел Йохансон с "Уолл-стрит
мэгэзин" на коленях.
Вошел Стивенс и вручил Джорджу Грегсону ненадписанный пакет. Стивенс
- идеальный дворецкий, невзирая на заметный бруклинский акцент (или
благодаря ему), и главное его достоинство состоит в том, что он всегда
безошибочно угадывает, кому передать послание, если адресат не указан.
Джордж взял пакет и какое-то время неподвижно сидел в своем высоком
кресле с подголовником, глядя на огонь в камине, где при желании можно
было бы зажарить здорового бычка. Я видел, как в его глазах что-то
промелькнуло, когда взгляд его упал на афоризм, выбитый на каменном
цоколе: СЕКРЕТ В РАССКАЗЕ, А НЕ В РАССКАЗЧИКЕ.
Он разорвал пакет своими старческими дрожащими пальцами и швырнул
содержимое в огонь. Вспыхнула яркая радуга, которая вызвала у
присутствующих легкое оживление. Я обернулся к Стивенсу, стоявшему в тени
у двери. Руки сложены за спиной, лицо бесстрастно.
Внезапно молчание нарушил скрипучий, немного ворчливый голос Джорджа,
и мы все вздрогнули. Во всяком случае за себя ручаюсь.
- Однажды я был свидетелем того, как в этой темноте убили человека, -
сказал Джордж Грегсон, - хотя никакой суд не вынес бы убийце
обвинительного приговора. Кончилось, однако, тем, что он сам себя осудил и
сам привел приговор в исполнение.
Установилась пауза, пока он разжигал трубку. Его морщинистое лицо
окутал голубоватый дым; спичку он загасил замедленным движением ревматика.
Он бросил спичку на горячий пепел, оставшийся после сожженного пакета, и
проследил за тем, как она обуглилась. Под кустистыми седоватыми бровями
прятались цепкие синие глаза, выражавшие сейчас задумчивость. Крупный нос
крючком, узкие жесткие губы, втянутая в плечи голова.
- Не дразните нас, Джордж, - проворчал Питер Эндрюс. - Рассказывайте.
- Расскажу. Наберитесь терпения.
Мы ждали, пока он вполне не удовлетворился тем, как раскурена трубка.
Уложив в глубокую чашечку из корня верескового дерева аккуратный слой
угольков, Джордж сложил на коленях подрагивающие руки и начал:
- Так вот. Мне восемьдесят пять лет, а то, что я собираюсь вам
рассказать, случилось, когда мне было двадцать или около того. Если быть
точным, в 1919-м. Я как раз вернулся с Большой Войны. Пятью месяцами ранее
умерла моя невеста от инфлюэнцы. Ей едва исполнилось девятнадцать. Боюсь,
что спиртному и картам я тогда уделял чрезмерное внимание. Видите ли, она
ждала меня два года, и не проходило недели, чтобы я не получил от нее
письма. Да, я загулял и потерял чувство меры; может быть, вы скорее меня
поймете, узнав, что я тогда не имел никакой опоры ни в семье, ни в вере -
из окопов, знаете, догматы христианства выглядят в несколько комическом
свете. Зато не покривив душой, могу сказать, что настоящие друзья, которые
были со мной в дни испытаний, не оставляли меня одного. Их у меня было
пятьдесят три (многие ли похвастаются таким числом?): пятьдесят две карты
в колоде да бутылка виски "Катти Сарк". Между прочим, поселился я в этих
самых апартаментах на Бреннан-стрит. Правда, стоили они тогда несравнимо
дешевле и лекарств на полке было куда меньше. А вот времени я здесь
проводил, пожалуй, столько же - в доме номер 249в и тогда легко было
составить компанию для покера.
Тут его перебил Дэвид Адли, и, хотя на губах его играла улыбка,
вопрос прозвучал со всей серьезностью:
- А что Стивенс? Он уже служил у вас, Джордж?
Грегсон повернулся к дворецкому:
- Стивенс, вы служили мне тогда, или это был ваш отец?
Ответ сопровождался отдаленным подобием улыбки:
- Я полагаю, шестьдесят пять лет назад этим человеком мог быть мой
дед, сэр.
- Во всяком случае место вы получили по наследству, - философски
изрек Адли.
- Как вам будет угодно, - вежливо откликнулся Стивенс.
- Я вот сейчас вспоминаю его, - снова заговорил Джордж, - и, знаете,
Стивенс, вы поразительно похожи на вашего... вы сказали деда?
- Именно так, сэр.
- Если бы вас поставить рядом, я бы, пожалуй, затруднился сказать,
кто есть кто... впрочем, этого уже не проверишь, не так ли?
- Да, сэр.
- Ну так вот, я сидел в ломберной - вон за той дверью - и раскладывал
пасьянс, когда увидел Генри Брауэра... в первый и последний раз. Нас уже
было четверо, готовых сесть за покер; мы ждали пятого. И тут Джейсон
Дэвидсон сообщает мне, что Джордж Оксли, наш пятый партнер, сломал ногу и
лежит в гипсе, подвешенный к дурацкому блоку. Увы, подумал я, видимо, игра
сегодня не состоится. Впереди долгий вечер, и нечем отвлечься от печальных
мыслей, остается только раскладывать пасьянс и глушить себя слоновьими
дозами виски. Как вдруг из дальнего угла раздался спокойный приветливый
голос:
- Джентльмены, речь, кажется, идет о покере. Я с удовольствием
составлю вам компанию, если вы, конечно, не возражаете.
До этого момента гость сидел, зарывшись в газету "Уорлд", поэтому я
впервые мог разглядеть его.
1 2 3 4 5 6 7 8