Только Элли, которой предстояло пойти в школу в новом месте, всегда казалась чересчур возбужденной и вспыльчивой. То она подолгу хихикала в кулак, то впадала в климактерическую note 1 Note1
Связанную с половым созреванием у девочек (прим, переводчика).

депрессию; иногда начинала капризничать из-за случайно брошенного слова. Речел сказала: у Элли это пройдет, когда она увидит, что школа, ожидающая ее в сентябре, совсем не ужасный, огромный красный дьявол, и усвоит это; а Луис подумал, что Речел права. Но большую часть времени Элли оставалась прежним милым ребенком — дорогушей.Вечерняя банка-другая пива с Джадом Крандоллом стала чем-то обыденным. Когда Гадж снова стал нормально засыпать, Луис начал задерживаться у старика подольше, прихватив с собой банок шесть пива — раз в два-три дня. Он познакомился с Нормой Крандолл, приятной милой женщиной, страдающей от артрита — гнусного, старого, ревматического артрита, портившего жизнь пожилым людям, которые в остальном здоровы… Но в общем отношение Нормы к своей болезни оказалось совершенно правильным. Она не сдалась боли и не выбросила белый флаг. Пусть болезнь возьмет свое, если сможет. Луис прикинул, что у Нормы есть еще пять или семь лет жизни, хотя она проведет их не так уж комфортабельно.Вопреки своим привычкам, Луис обследовал Норму по собственной инициативе, проверил все лекарства, которые выписал ей доктор, и обнаружил, что все в полном порядке. Он почувствовал разочарование из-за того, что больше ничего не может сделать или предложить ей. Доктор Вейбридж держал болезнь Нормы под контролем, насколько это было возможно. Конечно, всегда оставалась возможность выздоровления, хотя надежды на это было мало. Нужно отвлеченно относиться к проблемам других, иначе самому можно оказаться в психушке.Речел понравилась Норме, и они скрепили дружбу, обменявшись рецептами, как малыши меняются бейсбольными программками, начиная от яблочного пирога Нормы Крандолл, пирога, который подают в глубокой тарелке, и до бефстроганов Речел. Норме очень понравились дети Кридов — в основном Элли, которая, по словам старой женщины, скоро станет «настоящей старосветской красавицей». Слава богу, сказал этой ночью Луис, уже лежа в постели, что Норма не назвала Элли «настоящим, милым енотом». Речел расхохоталась, да так сильно, что непроизвольно пукнула. После этого они вместе смеялись так долго и громко, что даже разбудили Гаджа, спавшего в соседней комнате.Начались занятия в школе. Луис, который к этому времени уже полностью разобрался в работе университетского лазарета и медпунктов университета, устроил себе выходной (по правде сказать, в лазарете было совсем пусто; последняя пациентка — студентка, сломавшая ногу летом во время Объединенного Студенческого Марша, выписалась неделю назад). Луис стоял на лужайке перед домом рядом с Речел, державшей на руках Гаджа, когда с шоссе свернул большой желтый автобус и неуклюже остановился перед их домом. Двери автобуса открылись, бормотания и пронзительные крики детей поплыли в мягком сентябрьском воздухе.Элли бросила странный, полный отчаяния взгляд через плечо, словно спрашивая родителей: может быть, еще остановить этот неизбежный процесс, и, наверное то, что она прочитала на их лицах, убедило ее: уже поздно, все, что последует дальше — неизбежно, как развитие артрита Нормы Крандолл. Элли отвернулась и залезла в автобус. Двери закрылись, довольно чмокнув. Автобус покатил дальше. Речел разрыдалась.— Ради всего святого, не надо, — проговорил Луис. Он не плакал, но и у него на душе кошки скребли. — Елены не будет всего полдня.— Даже полдня слишком долго, — ответила Речел срывающимся голосом и зарыдала еще пуще. Луис обнял ее, а Гадж обвил ручонками шеи родителей. Когда Речел зарыдала, Гадж обычно вторил ей. Но не в этот раз. «Теперь наше внимание будет отдано только ему, и он прекрасно это понимает», — подумал Луис. * * * Они с трепетом ждали возвращения дочери. Выпили так много кофе, переволновались о том, как ей в школе. Луис вышел в заднюю комнату, которую оборудовал под кабинет, и пытался убить время, передвигая бумаги с места на место — единственное, чем он сейчас мог заниматься. Речел приготовила ленч до смешного рано.Когда в четверть одиннадцатого позвонил телефон, Речел подняла трубку и не дыша ответила:— Алло? — она сделала это прежде, чем телефон прозвонил во второй раз. Луис застыл в дверях между кабинетом и кухней, уверенный: это звонит учительница, сказать им, что у Элли ничего не получится: желудку общественного образования не удалось переварить Елену и он исторг ее обратно. Но звонила Норма Крандолл, сказать, что Джад собрал остатки кукурузы, и Криды могут забрать дюжину початков, если хотят. Луис, прихватив сумку для покупок, пошел к Крандоллам и сердито высказал Джаду за то, что старик не позвал его помочь собрать урожай.— Да, ладно, урожай все равно дерьмовый, — ответил на это Джад.— Не употребляй таких выражений в моем присутствии, — вмешалась Норма. Она принесла на веранду охлажденный чай на старом подносе «кока-кола».— Извини, моя любовь.— И выдумаете, что ему стыдно? — спросила Норма Луиса и, морщась от боли, присела.— Мы видели, как Элли укатила на автобусе, — сказал Джад, зажигая Честерфильд.— С ней все будет в порядке, — добавила Норма. — С ними почти всегда так.«Почти», — содрогнувшись, подумал Луис. * * * Но с Элли действительно оказалось все в порядке. После полудня она приехала домой, улыбаясь, радостная; ее синее платье «первого школьного дня» милым колокольчиком покачивалось над счесанными коленками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21