МАРТОВСКИЙ ВЫПОЛЗЕНЬ.


Я прочел эти два слова в сегодняшней утренней газете, и как же
во мне сразу все всколыхнулось. Это случилось восемь лет назад,
почти день в день. В разгар событий я увидел себя в программе
общенационального телевидения - в информационном выпуске Уолтера
Кронкайта. Мое лицо всего лишь мелькнуло в толпе за спиной
ведущего репортаж, но предки все равно меня углядели. Тут же
раздался междугородный звонок. Отца интересовало положение дел в
моей трактовке; в его тоне слышались наигранная беспечность и
мужская доверительность. Мать хотела одного: чтобы я немедленно
приехал. Мне этого совсем не хотелось. Я был заинтригован.
Заинтригован этой весенней хмарью с густыми туманами и тенью
хладнокровного убийцы, незримо блуждавшего под покровом тумана
восемь лет назад. Тенью Мартовского Выползня.
В Новой Англии про такую весну говорят "молочный кисель", так
уж повелось с незапамятных времен. Случается она раз в десять
лет. Что касается событий той памятной весны в коледже Нью-Шарон
Тичерз, то если они и были связаны с определенным циклом,
высчитать его пока еще никому не удалось.
Оттепель пришла в Нью-Шарон 16 марта 1968 года, положив конец
самой суровой зиме за последние двадцать лет. Безостановочно шел
дождь, и запахи моря разносились за десятки миль от
атлантического побережья. Потекли сугробы, кое-где достигавшие
метра, дорожки кампуса превратились в сплошную кашу. Скульптуры
из снега, простоявшие два месяца после зимней ярмарки, начали
оседать и расползаться. Потекли слезы у карикатурного Линдона
Джонсона, вылепленного перед входом в студунческое общежитие.
Голубка возле Прашнер Холла растеряла свои ледяные перышки, и уже
тут и там уныло проглядывал каркас.
Ночью опустился туман и пополз по узким улицам и автострадам.
Похожий на сигаретный дым, он накрыл торговые ряды, низко
стелился по речке, в нем утонул небольшой мост и пушки времен
Гражданской войны, - одни сосны торчали, словно кто-то тыкал в
небо пальцами. Все казалось чуть смещенным, странным, немного
сказочным. Беспечный посетитель студенческой столовой, выходя на
улицу из ярко освещенного зала с его сутолокой и надрывающимися
музыкальными автоматами и ожидая увидеть морозное звездное небо,
неожиданно попадал в безмолвие туманов, в котором можно было
расслышать только собственные шаги и пенье воды по допотопным
желобам. Того гляди, мимо тебя прошмыгнет какой-нибудь голем или
тролль, а обернешься - и вместо столовки у тебя за спиной тисовые
рощи да болотца с поднимающимися испарениями, или магический круг
друидов, или северное сияние.
В тот год музыкальные автоматы играли "Грустную любовь", и
"Хей, Джуд" (снова и снова), и "Ярмарку в Скарборо".
Вечером, в десять минут восьмого, студент-первокурсник Джон
Данси, возвращаясь в общежитие, с криком выронил все свои книжки,
наткнувшись на труп в тихом уголке автостоянки перед отделением
зоологии; это была девушка с перерезанным горлом и с таким
блеском в глазах, словно минуту назад она отпустила самую удачную
шутку в своей жизни. Данси, чьей специальностью была педагогика,
а факультативом - устная речь, начал кричать и долго не мог
остановиться.
Следующий день выдался ненастным и угрюмым. На уроках всех
одолевали одни и те же вопросы : кто? почему? когда поймают? И
особенно интригующий: ты ее знал?
Да, мы встречались в художественных мастерских.
Да, друг моего соседа в общаге встречался с ней в прошлом
семестре.
Да, она как-то попросила у меня прикурить. Мы сидели за
соседними столиками.
Да, мы с ней...
Да... да... еще бы!
Не было студента, который бы не знал Гейл Керман с отделения
изобразительного искусства. При хорошей фигурке она носила
"стариковские" очки. У мужского населения она пользовалась
успехом, но девочки, жившие с нею в одной комнате, ненавидели еВк.
Она редко назначала свидания, хотя другой такой шлюшки не было во
всВкм колледже. Она была некрасивая, но обаятельная. С лВкгким
характером, но немногословная и скупая на улыбки. В еВк послужном
списке были лейкемия и аборт. Ко всему прочему, она оказалась
лесбиянкой, и еВк зарезал парень, с которым у неВк был роман.
Семнадцатого марта, когда Нью-Шарон утонул в "киселе с молоком",
Гейл Керман стала местной знаменитостью.
Вскоре появились полдюжины полицейских машин и почти все
припарковались перед входом в Джудит Франклин Холл, где жила
Керман. Когда я проходил мимо, меня остановили и попросили
предьявить студенчиское удостоверение. У меня хватило ума
показать то, на которое я сфотографировался без клыков вампира.
- При тебе нож есть? - расставил силки полицейский.
- Вы насчВкт Гейл Керман? - спросил я, после того как объяснил
ему, что если у меня и есть смертоносное оружие, так это брелок
"заячья лапка".
- А почему ты спросил? - тут же набросился он на меня.
В результате я опоздал в класс на пять минут.
Весна растеклась "молочным киселем", и в тот вечер никто не
рискнул пройтись в одиночку по кампусу - полуреальному,
полуфантастическому. Снова подполз туман, густой и вкрадчивый,
принеся с собой запахи моря.
Я уже два битых часа вымучивал работу о Джоне Мильтоне, когда
около девяти вечера в комнату общаги ворвался мой сосед с криком:
- Его поймали! Сам слышал в столовке.
- От кого?
- Я его не знаю. Короче, это сделал ее дружок.
1 2 3 4