Регина открыла рот, а Майкл зажмурился, как будто получил пощечину.
- Что ты сказал? - Регина наконец пришла в себя. - Что ты...
- Не знаю, что вас так потрясло, - мрачно проговорил Эрни, - но я не
собираюсь торчать здесь и выслушивать ваши бредни. Мне уже семнадцать лет Я
хочу, чтобы со мной считались.
Они вытаращились на него так, как если бы у одной из кухонных стен
выросли губы и она начала говорить.
Эрни посмотрел на них. В его глазах не было ничего, кроме угрозы.
- Говорю вам, мне нужна эта вещь. Только она.
- Эрни, но ведь страховка... - начал Майкл.
- Прекрати! - закричала Регина. Она не желала обсуждать технические
проблемы, потому что это был шаг к капитуляции; ей хотелось задавить бунт в
зародыше, быстро и беспощадно. В этот момент она выглядела одновременно
испуганной и вульгарной. Мне стало жалко ее, потому что она мне нравилась.
Уже стоя в дверях, я внезапно почувствовал нездоровое любопытство: чем
же все это кончится? Я присутствовал при первом крупном скандале в семействе
Каннингеймов. До сих пор им можно было дать десять баллов за пуританство.
- Дэннис, тебе лучше уйти, пока мы тут разбираемся, - зловеще
проговорила Регина.
- Я уйду, но, по-моему, вы делаете из мухи слона. Если бы вы увидели
эту машину.., она или вообще не трогается с места, или за двадцать минут
набирает тридцать миль в час.
- Дэннис! Иди!
Я ушел.
Садясь в машину, я увидел, как из задней двери вышел Эрни; он явно
намеревался привести в исполнение свою угрозу. Следом за ним показались его
родители, теперь у них был такой перепуганный вид, как будто они оба
обмочились. Отчасти я мог их понять. Все предшествовавшее было неожиданней,
чем гром, разразившийся среди ясного неба.
Когда я выруливал на улицу, они втроем стояли на площадке возле
двухместного гаража (в котором стояли "порш" Майкла и "вольво" Регины - у
них-то есть машины, вспомнил я) и все еще ругались.
"Ну, вот и все", - подумал я, и мне стало тоскливо. Они раздавят его.
Лебэй получит свои двадцать пять долларов, а "плимут" останется гнить на
прежнем месте. Подобные вещи им не раз удавались. Потому что он был рохлей.
Это знали даже его родители. Он был неглупым парнем, и когда вы знакомились
с ним поближе, то видели, что у него были и чувство юмора, и доброта, и..,
нежность, если я правильно понимаю это слово, Нежный, но все-таки рохля. Они
знали, что он был рохлей, и должны были раздавить его.
Так я думал. Но я ошибался.

3/ НА СЛЕДУЮЩЕЕ УТРО

В 6.30 следующего утра я подъехал к дому Эрни и припарковался у
обочины, не желая заходить за ним, даже если его родители еще спали, -
слишком много вредных флюидов предыдущим вечером витало в их кухне, поэтому
меня ничуть не прельщал традиционный кофе с пончиком перед работой.
Эрни не показывался по меньшей мере минут пять, и я уже начал
размышлять о том, мог ли он исполнить свою вчерашнюю угрозу и уйти из дома.
Затем задняя дверь отворилась, и он спустился по бетонной дорожке, неся в
одной руке пакет с завтраком.
Он сел в машину, захлопнул дверцу и, улыбнувшись, сказал:
- Давай, трогай.
Он явно был в хорошем настроении.
Большую часть пути мы ехали молча, слушая хиты рок-энд-соула, которые
передавала местная радиостанция. Эрни рассеянно отстукивал ладонью по
колену, отбивая доли музыкальных тактов.
Наконец Эрни произнес:
- Извини, что вчера тебе пришлось присутствовать при всем этом.
- Все в порядке, Эрни.
- Тебе никогда не приходило в голову, - внезапно сказал он, - что
родители - это всего лишь переросшие дети, и только собственный ребенок
может вытащить их из младенчества?
Я покачал головой.
- Знаешь, что я думаю? - спросил он.
Мы уже подъезжали к строительной площадке; трейлер, принадлежавший
фирме "Карсон бразерс", стоял в двух холмах от нас. В такую рань движение на
дороге было еще слабым и сонным. Небо было нежно-персикового цвета.
- Я думаю, что быть родителем - это отчасти значит - стараться убить
своего ребенка.
- Это точно, - ответил я. - Мои все время стараются доконать меня. А
вчера они чуть не добились своего, когда стали расспрашивать, почему я
задержался после работы.
Я не обратил особого внимания на слова Эрни, но мне было интересно, что
сказали бы Майкл и Регина, если бы услышали сейчас своего сына.
- Я знаю, это звучит немного странно, - продолжал он, - но есть много
таких вещей, которые кажутся чепухой, пока не задумаешься над ними. Эдипов
комплекс, например.
- Дерьмо все это, - сказал я. - Ты поругался с родителями, вот и вся
проблема.
- Нет, не вся, - задумчиво произнес Эрни. - Они не знают, что делают.
Не могут знать. Сказать почему?
- Скажи, - ответил я.
- Потому что как только у родителей рождаются дети, так они сразу
понимают, что должны умереть. Когда у тебя появляется ребенок, ты смотришь
на него как на свое надгробие, - Знаешь что, Эрни?
- Что?
- Я думаю, все это просто дерьмо, - сказал я, и мы оба рассмеялись.
- А я так не думаю, - сказал он. Я зарулил на стоянку и выключил
двигатель. Из машины мы вылезли не сразу.
- Я сказал им, что не пойду на курсы для поступления в колледж, -
проговорил Эрни. - Я сказал им, что запишусь на домашнее обучение.
Домашнее обучение было тем способом получения "среднего" образования,
который пришелся по душе многим ребятам из старших классов. Им высылались
программы по различным предметам, и они занимались сами, - разумеется, за
исключением тех, кто не ночевал дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21