Она нуждалась в весах для крупногабаритных грузов.
- Здесь нельзя сваливать всякую рухлядь, - проговорила она, с трудом
справляясь с жевательной резинкой, которой до отказа был набит ее рот. - Ты
не имеешь никакого права бросать эти обломки перед моим домом. Надеюсь, ты и
сам понимаешь это.
- Мэм, - сказал Эрни. - У меня спустило колесо, вот и все. Я уеду
отсюда, как только...
- Ты не имеешь права ставить ее здесь, и я надеюсь, тебе это известно,
- повторила она. - Мой муж скоро должен вернуться. Ему не понравится, если
всякие обломки будут торчать перед домом.
- Это не обломки, - сказал Эрни, и что-то в его голосе заставило ее
отступить на шаг.
- Не разговаривай со мной в таком тоне, сынок, - надменно проговорила
толстуха. - Это не нравится моему мужу, а его лучше не выводить из себя.
- Слушайте, - начал Эрни тем же угрожающим и бесцветным голосом,
которым день назад разговаривал с Майклом и Региной.
Я крепко схватил его за плечо. Новая стычка была бы лишней.
- Извините, мадам, - сказал я. - Мы уберем ее очень быстро. Так быстро,
что вы подумаете, что у вас была галлюцинация.
- Это и к тебе относится, - сказала она и ткнула согнутым пальцем в
сторону моего "дастера". - Твоя машина тоже стоит перед моим домом.
Я отогнал "дастер" немного назад. Она понаблюдала за мной, а потом
заковыляла обратно к дому, откуда ей навстречу выбежали маленькие мальчик и
девочка. Они тоже были на удивление пухлыми. В руках они держали по плитке
шоколада.
- Фто, фвучиась, ма? - спросил мальчик. - Фто это за мафына, ма? Фто
фвучиась?
- Заткнись, - проговорила толстуха и потащила детей обратно в дом.
Мне нравится смотреть на таких просвещенных родителей: это дает мне
надежду на будущее.
Я вернулся к Эрни.
- Ну, - произнес я, стараясь казаться остроумным, - у тебя всего лишь
спустило колесо? Да, Эрни?
Он вяло улыбнулся.
- У меня небольшая проблема, Дэннис. - сказал он.
Я знал, что это была за проблема: у него не оказалось запаски.
Эрни снова достал бумажник - во мне что-то кольнуло при виде его - и
заглянул внутрь.
- Мне нужно купить новую резину, - сказал он.
- Думаю, что помогу тебе избежать этого. У меня есть...
- Не надо. Не хочу начинать подобным образом. Я ничего не ответил, но
оглянулся на свой "дастер". У меня в багажнике лежали две камеры, и мне
казалось, что они как раз подходили для такого случая.
- Как ты думаешь, сколько будет стоить "гудиер" или "файрстон", если
они новые?
Я пожал плечами и призвал на помощь свой автоматический счетчик,
который подсказал мне, что Эрни мог бы купить новую несмятую резину за
тридцать пять долларов.
Он вынул две двадцатки и вручил их мне.
- Если будет больше - с налогом и всем прочим, - то я доплачу.
Я грустно посмотрел на него.
- Эрни, сколько недельных заработков ты уже потратил?
Он сощурил глаза и отвел их в сторону.
- Достаточно. - сказал он, Я решил попытаться еще раз - как я уже
говорил, мне было семнадцать лет, и я все еще находился под впечатлением,
будто людям можно растолковать то, что представляет их непосредственный
интерес.
- Ты уже почти все бабки угрохал на эту машину, - сказал я. - Я не могу
спокойно смотреть, как ты по любому поводу лезешь за бумажником. Это уже не
жест, а жизненная установка. И она тебя погубит. Прошу, Эрни, подумай еще
раз.
Его взгляд окаменел. У него было такое выражение, какого мне не
приходилось видеть у него прежде, и, хотя вы, наверное, подумаете, что я был
самым наивным подростком в Америке, я не мог припомнить подобного выражения
ни на одном другом лице. Меня охватило смешанное чувство удивления и
отчаяния - я почувствовал себя так, как мог бы себя почувствовать, если бы
внезапно обнаружил, что старался в чем-то убедить парня, который на самом
деле оказался лунатиком. Хотя позже я видел такое выражение: оно означает
полное отключение. Оно бывает у мужчины, когда ему говорят, что женщина,
которую он любит, трахается с кем попало за его спиной.
- Не надо, Дэнни, - произнес он. Я поднял обе руки.
- Ладно! Все в порядке!
- Можешь не ездить за этой чертовой покрышкой, если хочешь, - с
каким-то тупым упрямством добавил он. - Я найду выход.
Я уже собрался ответить и мог бы наговорить кучу грубостей, но внезапно
мой взгляд упал на газон, находившийся слева от меня. Там стояли два пухлых
ребенка и смотрели на нас. Их пальцы были выпачканы в шоколаде.
- Невелика трудность. - сказал я. - Я привезу покрышку и камеру.
- Только если сам хочешь. Уже довольно поздно.
- Ничего, не волнуйся, - сказал я.
- Мифтер? - сказал маленький мальчик, облизывая пальцы.
- Что? - спросил Эрни.
- Мама сказава, эта мафына кака.
- Да, - подтвердила девочка. - Кака-бяка.
- Кака-бяка? - переспросил Эрни. - Умно, ничего не скажешь. Твоя мама,
наверное, философ?
- Нет, - ответила девочка. - Она Каприкорн. А меня зовут...
- Я вернусь как можно быстрее, - сказал я, чувствуя себя неловко.
- Ладно.
- Не волнуйся.
- И ты не волнуйся. Я не собираюсь ни с кем ругаться.
Я побрел к машине. Садясь за руль, я услышал, как девочка спросила у
Эрни:
- А почему у вас такое лицо, мистер?

x x x

Я проехал полторы мили по Кеннеди-драйв - по словам моей матери,
выросшей в Либертивилле, раньше вдоль этой дороги стояли самые престижные
жилые дома. Может быть, переименование старой Барксуаллоу-драйв, что было
сделано в память о президенте, убитом в Далласе, было довольно неудачным
решением, потому что с середины шестидесятых на близлежащих улицах не
осталось и следа от бывших жилых строений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21