Уже брезжил просвет впереди.
- Быстрее. Быстрее.
Радостное возбуждение. Свобода. Ее ноги плавно переходят в бока
Некромансера. Они составляют единое целое, как два металлических брус-
ка, которые она сварила взглядом во время одного из тестов. Впереди
показался завал, гора валежника, белевшая подобно гигантской пирамиде
из костей. Охваченная безумным порывом, она наддала Некромансеру босы-
ми пятками, и он весь подобрался.
Толчок от земли - и вот они летят. Она обернулась назад, не выпус-
кая гривы, и закричала - не от страха, просто потому, что не закричи
она, и все, что ее переполняло, разорвало бы ее на части.
СВОБОДНА, СВОБОДНА, СВОБОДНА... НЕКРОМАНСЕР, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Они без труда преодолели завал, однако запах дыма становился все
явственней, все острее; послышался сухой треск, и когда искра, описав
дугу, коротко обожгла ее, как крапива, прежде чем погаснуть, вдруг ей
открылось, что она голая. Голая и
(а леса горят)
свободная, раскованная, парящая - мчится на Некромансере к свету.
- Быстрее, - шептала она. - Ну, быстрее же, быстрее...
И вороной красавец прибавлял. Ветер гремел у Чарли в ушах. Ей не
надо было дышать: воздух сам врывался в легкие через полуоткрытый
рот. Прогалы между вековыми деревьями заливало солнце цвета
потускневшей меди.
А там, впереди, свет - там кончается лес и открывается равнина, по
которой Некромансер будет нести ее, не зная устали. Позади пожар, отв-
ратительный запах дыма, запах страха. Впереди солнце и далекое море,
куда примчит ее Некромансер, а там ее наверняка ждет отец, и они зажи-
вут вдвоем и будут таскать полные сети серебристых скользких рыбин.
- Быстрее! - ликующе кричала она. - Давай же, Некромансер, еще
быстрее, еще...
И в этот миг там, где расширяющаяся воронка света выводила из леса,
появлялся силуэт и закрывал собой световое пятно, блокировал выход. В
первую секунду - это повторялось из сна в сон - ей казалось, что она
видит отца, ну, конечно, это он, и от счастья ей становилось больно
дышать... но уже в следующий миг она цепенела от ужаса.
Она успевала лишь сообразить, что этот некто слишком высок, слишком
широк в плечах - на кого он похож, до жути похож, даже силуэтом? - а
Некромансер уже кричал и осаживал.
РАЗВЕ ЛОШАДИ КРИЧАТ? Я И НЕ ЗНАЛА, ЧТО ОНИ КРИЧАТ...
Пытается удержаться и не может, а конь встает на дыбы и... нет, он
не кричит, он ржет, но столько в этом человеческого отчаяния, и
где-то сзади раздается такое отчаянное ржанье, и, господи, мысленно
восклицает она, там лошади, много лошадей, а леса горят...
А впереди силуэт, страшный этот человек, заслонивший собою свет.
Человек начинает приближаться, а она, она, беспомощная, лежит на зем-
ле, и Некромансер мягко тычется мордой в ее голый живот.
- Только лошадь мою не трогай! - кричит она надвигающейся тени, от-
цу-призраку, который на самом деле не ее отец. - Только не трогай ло-
шадей! Пожалуйста, не трогай лошадей!
Но тень все приближается и уже поднимает пистолет - и тут она про-
сыпалась, иногда с криком, иногда без, дрожа и обливаясь холодным по-
том, понимая, что ей опять приснился этот ужасный сон, и опять она не
может ничего вспомнить - только бешеную, умопомрачительную скачку по
лесной просеке и запах дыма, только это... и еще боль - от того, что
ее предали.
И если наутро Чарли приходила в конюшни, она особенно нежно гладила
Некромансера, она прижималась щекой к его теплой груди, и вдруг ее ох-
ватывал ужас, которому не было имени.
ЭНДШПИЛЬ
Атмосфера похорон была гнетущей.
А настроен Энди был совсем иначе - головная боль отпустила, да и
сами похороны, в сущности, для него лишь предлог остаться наедине с
Кэпом. Энди относился к Пиншо неприязненно - более сильного чувства
он, как выяснилось, не заслуживал. Он плохо умел скрывать свое
высокомерие и совсем не скрывал удовольствия от того, что может
помыкать кем-то, и это обстоятельство, помноженное на озабоченность
судьбою Чарли, свело практически на нет чувство вины, возникшее было
у Энди из-за случайного рикошета, который он вызвал в голове Пиншо.
Рикошета, который изрешетил его мозг.
Эффект эха случался и раньше, но у Энди всегда была возможность
поправить положение. Что он с успехом и делал, пока им с Чарли не
пришлось бежать из Нью-Йорка. В мозгу человека глубоко заложены, точно
мины, всевозможные страхи, комплексы, импульсы - суицидальные, шизоф-
ренические, параноидальные, даже мания человекоубийства. Посыл выпол-
няет роль своего рода подсказки, и, если подсказка упадет в любую из
этих темных шахт, может произойти взрыв. У одной домохозяйки, прохо-
дившей курс "Скинем лишний вес", появились тревожные признаки катато-
нии. Другой его подопечный, мелкий служащий, признался в том, что его
так и подмывает достать с антресолей армейский пистолет и сыграть в
русскую рулетку, причем это желание ассоциировалось у него с рассказом
Эдгара По "Уильям Уилсон", читанным еще в школе. В обоих случаях Энди
удалось остановить эхо, не дать ему, набрав скорость, превратиться в
губительный рикошет. Что касается мелкого служащего, тихого светлово-
лосого банковского клерка, то тут хватило дополнительного посыла и
легкого внушения, что он никогда не читал этого рассказа По; ассоциа-
ция - какова там она ни была - оказалась прерванной. В случае же с
Пиншо возможность остановить эхо ни разу не представилась.
С утра зарядил холодный осенний дождь; они ехали на похороны, и всю
дорогу Кэп только и говорил что о самоубийстве Пиншо - оно никак не
укладывалось у него в голове.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122