Джонни нахо-
дился в коматозном состоянии уже два года.
Это был сон, мелькнула у него догадка. Он находился в темном, угрюмом
месте - в каком-то проходе. Потолок - такой высокий, что его не было
видно, - терялся где-то во мраке. Стены были из темной хромированной
стали. Они расширялись кверху. Он был один, но до него, как будто изда-
лека, доносился голос. Он знал этот голос, слышал эти слова... где-то,
когда-то. Голос испугал его. Он стонал и обрывался, эхо билось о хроми-
рованные стальные стены, подобно оказавшейся в ловушке птице, которую он
видел в детстве. Птица залетела в сарай 1" отцовскими инструментами и не
знала, как оттуда выбраться. В панике она металась, отчаянно и тревожно
пища, билась о стены до тех пор, пока не погибла. В голосе слышалась та
же обреченность, что и в птичьем писке. Ему не суждено было выбраться
отсюда.
- Всю жизнь строишь планы, делаешь как лучше, - стонал призрачный го-
лос. - И всегда ведь хочешь самого хорошего, а парень приходит домой с
волосами до задницы и заявляет, что президент Соединенных Штатов свинья.
Свинья! Ну не дрянь, я...
БЕРЕГИСЬ, хотел сказать Джонни. Ему хотелось предостеречь голос, но
Джонни был нем. Берегись чего? Он не знал. Он даже не знал с уверен-
ностью, кто он, хотя смутно помнил, что когда-то был то ли преподавате-
лем, то ли проповедником.
ИИИСУСУ! - вскрикнул далекий голос. Голос потерянный, обреченный, то-
нущий. - ИИИИИИИ...
Потом тишина. Вдали затихает эхо. Когда-нибудь голос снова заговорит.
И вот это "когда-нибудь" наступило - он не знал, сколько пришлось
ждать, ибо время здесь не имело значения или смысла, - и он начал ощупью
выбираться из прохода, откликаясь на зов (возможно, только мысленно), в
надежде - как знать, что он вместе с обладателем голоса найдет выход, а
может, просто желая утешить и получить такое же утешение в ответ.
Но голос удалялся и удалялся, становился все глуше и слабее, пока не
превратился в отзвук эха. И совсем исчез. Теперь он остался один, двига-
ясь по мрачному и пустынному залу теней. Ему уже чудилось, что это не
видение, не мираж и не сон - но все равно нечто необычное. Наверное, он
попал в чистилище, в этот таинственный переход между миром живых и оби-
телью мертвых. Но куда он шел?
К нему стали возвращаться образы. Тревожные образы. Они следовали
вместе с ним, подобно духам, оказывались то сбоку, то впереди, то сзади,
потом окружали его странным хороводом - оплетали тройным кольцом, каса-
лись его век колдовскими перстами... но было ли все это на самом деле?
Он почти что видел их. Слышал приглушенные голоса чистилища. Там оказа-
лось и колесо, беспрерывно вращавшееся в ночи, Колесо удачи, красное и
черное, жизнь и смерть, замедляющее свой ход. На что же он поставил? Он
не мог вспомнить, а надо бы: ведь от этого зависело само его существова-
ние. Туда или оттуда? Пан или пропал? Его девушке нехорошо. Ее нужно
увезти домой.
Спустя какое-то время проход стал светлеть. Поначалу он подумал, что
это игра его воображения, своего рода сон во сне, если такое возможно,
однако прошло еще сколько-то времени, и просвет стал чересчур очевидным,
чтобы его можно было приписать воображению. Все пережитое им в проходе
стало меньше походить на сон. Стены раздвинулись, и он едва мог видеть
их, а тусклая темнота сменилась мягкой туманно-серой мутью, цветом суме-
рек в теплый и облачный мартовский день. И стало казаться, что он уже
совсем не в проходе, а в комнате - почти в комнате, ибо пока отделен от
нее тончайшей пленкой, чем-то вроде плаценты, он походил на ребенка,
ожидавшего рождения. Теперь он слышал другие голоса; не эхообразные, а
монотонные и глухие, будто голоса безымянных богов, говорящих на неведо-
мых языках. Понемногу голоса становились отчетливее, он уже почти пони-
мал их разговор.
Время от времени Джонни открывал глаза (или ему казалось, что откры-
вал), и наконец он увидел обладателей этих голосов - яркие, светящиеся,
призрачные пятна, не имевшие поначалу лиц, иногда они двигались по ком-
нате, иногда склонялись над ним. Он не подумал, что можно заговорить с
ними, во всяком случае вначале. Он предположил, что это, может быть, ка-
кие-то существа иного мира, а светлые пятна - ангелы.
Со временем и лица, подобно голосам, становились все отчетливее. Од-
нажды он увидел мать, она наклонилась над ним и, попав в поле его зре-
ния, медленно и грозно произнесла что-то бессмысленное. В другой раз по-
явился отец. Дейв Пелсен из школы. Медицинская сестра, которую он узнал:
кажется, ее звали Мэри или, быть может. Мари. Лица, голоса - все прибли-
жалось, сливалось в нечто единое.
И пришло что-то еще: ощущение того, что он изменился. Это ощущение не
нравилось Джонни. Он не доверял ему. Джонни считал, что любое изменение
ни к чему хорошему не приводит. Оно предвещает, думал он, лишь печаль и
плохие времена. Джонни вступил в темноту, обладая всем, теперь же он
чувствовал, что выходит из нее, не имея абсолютно ничего, - разве только
в нем появилось что-то странное, незнакомое.
Сон кончался. Что бы это ни было, оно кончалось. Комната была теперь
вполне реальна, почти осязаема. Голоса, лица...
Он собирался войти в комнату. И вдруг ему показалось, что он хочет
только одного - повернуться и бежать, скрыться в этом темном проходе
навсегда. Ничего хорошего его там не ожидало, но все же лучше уйти на-
вечно, чем проникнуть в комнату и испытывать это новое ощущение печали и
грядущей утраты.
Он обернулся и посмотрел назад - да, так и есть:

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18