OCR Busya
«Мартин Сутер «Лила, Лила», серия «The Best of Иностранка»»: Иностранка; Москва; 2007
ISBN 978-5-94145-432-7
Аннотация
Мартин Сутер – швейцарский писатель, сценарист и репортер. Много лет за ним сохраняется репутация одного из самых остроумных и изощренных наблюдателей и бытописателей современной европейской «буржуазии»: этими наблюдениями он делится в своих знаменитых колонках Business Class, которые публикуются в нескольких влиятельных газетах Германии и Швейцарии. В конце 90-х Сутера прославил остросюжетный триллер «Small World», ставший мировым бестселлером.
«Лила, Лила» (2004) – роман в романе. Признанный мастер психологического письма и увлекательных сюжетов сделал своим героем скромного официанта, чья страсть – литература. И стоило тому приобрести по дешевке видавший виды ночной столик, в ящике которого обнаружилась странная находка – рукопись автобиографического романа неизвестного автора, как жизнь героя круто меняется. «Лила, Лила» – книга о любви, верности, предательстве и смерти, книга трогательная и человечная.
Мартин Сутер
Лила, Лила
1

А Петер Ландвай – это я.
Он несколько раз повернул валик черного ундервуда, чтобы последняя фраза оказалась перед глазами, закурил сигарету и перечитал плотно исписанную страницу.
Дождь по-прежнему глухо барабанил по черепице. Он распахнул окно мансарды. Стук капель стал громче и звонче. Двумя метрами ниже подоконника вода из желоба, булькая, стекала в трубу. Мокрая мостовая внизу отражала тусклый свет единственного в тупике фонаря. У дома напротив стоял фургон с надписью «Маурер. Набивочные и шорные работы «. За стеклом витрины с такой же надписью горел свет, как всякий вечер с тех пор, как Маурер схоронил жену. И, как всякий вечер, в одной из комнат на втором этаже сидел в круге света от торшера какой-то лысый мужчина, читал книгу. Неподвижный, словно восковая фигура. В остальных окнах было темно, за исключением чердачного окошка возле дымовой трубы. Раньше Петер, бывало, спрашивал себя, кто там живет. Но теперь перестал – не все ли равно? Ему это безразлично, как все, что не связано с Софи. Безразлично так же, как он безразличен ей.
Он закрыл окно, взял с письменного стола рамку с фотографией. Софи в купальнике. Руками она растягивала за спиной махровое полотенце, будто собиралась накинуть его на плечи. Волосы влажно поблескивали. Губы улыбались.
Другой фотографии Софи у Петера не было. Только эта, ее подарок. Раньше, глядя на снимок, он чувствовал болезненный укол, потому что Софи не хотела говорить, кто ее сфотографировал. Теперь же сердце сжалось оттого, что он никогда больше не увидит Софи.
Он вынул снимок из рамки, сунул его во внутренний карман грубой мотоциклетной куртки. Потом выключил свет и запер комнату. Ключ остался в двери.
На лестнице пахло жареным луком и воском, которым кто-то недавно натер обшарпанный линолеум на ступеньках.
Полчаса спустя он уже добрался до Ритена. Дождь не утихал. Рев мотора «Дукати», отражаясь от темных домов, зазвучал совсем иначе.
Сразу за городком начиналось прямое как стрела шоссе, которое через километр исчезало в туннеле Ротванд.
Включив максимальную скорость, Петер на полном газу помчался к туннелю, пробитому в крутых скалах, которые стеной наискось перерезали долину. Днем, при хорошей видимости, вход в туннель был заметен издалека, похожий на этакий мышиный лаз. Водители при виде его невольно сбрасывали скорость, словно боялись не попасть в маленькое отверстие.
А ведь не вписаться в устье туннеля Ротванд было невозможно. Даже ночью.
Разве что промахнешься умышленно, как Петер Ландвай.
А Петер Ландвай – это я.
Напечатав внизу номер страницы – 84, он выдернул лист из машинки и присовокупил к остальным. Выровнял стопку, перевернул и положил на письменный стол.
На титульном листе заглавными буквами стояло: СОФИ, СОФИ. Строчкой ниже: Роман. И имя автора: Альфред Дустер.
Он открыл окно мансарды, слушая ровный стук дождя по черепичной крыше и глядя на неподвижного читателя под торшером.
Потом закрыл окно, достал из шкафа грубую мотоциклетную куртку, надел, выключил свет и запер комнату. Ключ остался в двери.
На улице он обошел вокруг своего «Дукати», попинал ногой шины и, смахнув ладонью капли воды, вскочил в седло.
Когда в тупике взревел мотор, неподвижный читатель на миг оторвал глаза от книги.
2
Обычно Давида будил запах обеда, который стряпала в своей квартире соседка, г-жа Хааг.
Но сегодня он проснулся от саднящей боли в мочке уха. Вот незадача! Половина его сверстников сделала себе пирсинг – и хоть бы что, а он всего-навсего вставил крошечную золотую заклепочку и тут же заработал воспаление.
На пустом винном ящике, заменявшем ночной столик, Давид ощупью отыскал наручные часы. Еще и десяти нет, проспал часов пять, не больше.
Он сел на край кровати. День, видневшийся под коротковатыми занавесками, наполнял комнату блеклым светом, отчего подержанная мебель – стол, стулья, мягкое кресло, стоячая вешалка, книжный стеллаж – выглядела как трехмерная черно-белая фотография. Единственные цветные пятнышки – красные и зеленые огоньки индикаторов на музыкальном центре, принтере и компьютере.
Надев застиранный махровый халат, голубой, с надписью «Сауна «Везунчик», Давид отпер дверь и вышел из квартиры.
Туалет помещался на лестнице. Не очень-то удобно, особенно сейчас, в холодное время года, – из-за отсутствия отопления. Но Давид хотя бы пользовался им единолично. По неведомой причине в квартире г-жи Хааг был собственный туалет.
В зеркале над умывальником он осмотрел свое ухо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73