Хуже того, это была не просто массовая казнь. Ученикам приходилось убивать друг друга, сражаясь за звание победителя. Более жуткого варианта игры в «стулья с музыкой» нельзя было себе представить.
И тем не менее... противодействовать выполнению Программы было невозможно. Более того, невозможно было протестовать по поводу любых действий правительства Народной Республики Дальневосточная Азия.
А потому Сюя решил смириться. Разве не так поступало большинство «резервистов» из третьих классов средней школы? Значит, это наша особая форма призыва на военную службу? Ладно. У нас прекрасная родина Сильных Рисовых Побегов? Тоже ладно. Сколько всего средних школ было в республике? Даже в условиях снижения темпов рождаемости твои шансы все равно оставались менее одного к восьмистам. Если без обиняков, то вероятность попасть под Программу приблизительно равнялась вероятности попасть под машину. Помня, как ему всегда не везло в лотерею, Сюя прикидывал, что здесь его билет тоже не выиграет. В местной лотерее он никогда ничего серьезнее рулона туалетной бумаги не выигрывал. Значит, и в Программе нипочем не выберут. Так что отвалите, ребята.
С другой стороны, порой в школе он слышал, как кто-то (обычно заплаканная девочка) говорил: «Моя двоюродная сестра оказалась в Программе...» И тогда темный страх снова его душил. Еще он страшно злился — кто имеет право так пугать бедную девочку?
Однако уже через несколько дней та бедная, заплаканная девочка начинала улыбаться. Тогда страх и гнев Сюи тоже постепенно слабели и улетучивались. Тем не менее его никогда не покидало чувство беспомощности и смутное недоверие к правительству.
Вот так обстояли дела.
И когда в этом году Сюя перешел в третий класс средней школы, он, как и другие его одноклассники, предположил, что все будет хорошо. Собственно говоря, что им еще оставалось делать?
Но вышло иначе.

* * *
— Этого не может быть!
Стул загрохотал, когда кто-то вскочил на ноги. Обладателя визгливого голоса Сюя определил прежде, чем бросил взгляд на стол позади Хироки Сугимуры. Кёити Мотобути, староста мальчиков класса. Лицо его не просто побледнело. Оно даже как-то посерело, составляя некий сюрреальный контраст с его очками в серебристой оправе. Теперь Кёити напоминал один из шелкографических оттисков Энди Уорхола. Оттиски эти приводились у них в учебниках как «типичный образчик упадочнического искусства американских империалистов».
Некоторые одноклассники надеялись, что Кёити сумеет выдать какую-то подходяще-рациональную форму протеста. Убивать приятелей, с которыми ты только вчера тусовался? Нет, невозможно. Здесь какая-то ошибка. Эй, староста, разве ты для нас все это дело не уладишь?
Но Кёити капитально их разочаровал.
— М-мой отец — ответственный за охрану окружающей среды в п-правительстве префектуры. Как мог класс, в к-котором я учусь, быть выбран для П-программы?..
Дрожь в голосе старосты выдавала его безумную взвинченность.
Мужчина по фамилии Сакамоти ухмыльнулся и покачал головой.
— Вот так так, — сказал он. — Ты Кёити Мотобути, верно? Ты должен знать, что такое равенство. Все люди рождены равными. Должность твоего отца в правительстве префектуры никаких особых привилегий тебе не дает. Ты такой же, как все. Послушайте меня, ученики. Кто-то вышел из богатой семьи, кто-то из бедной. Вы все должны понимать, что сами по себе чего-то стоите. А значит, Кёити, давай не впадать в иллюзию, будто ты какой-то особенный. Потому что никакой ты не особенный!
Сакамоти так рявкнул последнюю фразу, что Кёити буквально рухнул обратно на стул. Инструктор некоторое время сверлил Кёити глазами, а затем на его физиономии снова расплылась улыбка.
— Ваш класс будет упомянут в сегодняшних утренних новостях. Разумеется, поскольку проведение Программы засекречено, подробности останутся в тайне до конца игры. Но, должен вам сказать, ваших родителей уже обо всем известили. Все по-прежнему выглядели растерянными и ошарашенными. Одноклассникам убивать друг друга? Немыслимо.
— Значит, вы все еще не верите в реальность того, что происходит?
Сакамоти с озадаченным видом почесал в затылке. Затем повернулся к двери.
— Эй, парни! — крикнул он. — Марш сюда!
Тут дверь скользнула в сторону, и в класс вбежали трое мужчин в камуфляже, тяжелых ботинках и со стальными шлемами со значком персика под мышками. Сразу же стало понятно, что это солдаты сил особого назначения. За плечом у каждого висела винтовка со штыком, а к поясу была пристегнута кобура с пистолетом. Один солдат, высокий, с вьющимися волосами, казался каким-то бесшабашным. Другой был среднего роста, с привлекательным мальчишеским лицом. На губах третьего играла легкая усмешка. Они принесли большой нейлоновый пакет наподобие черного спального мешка. Из пакета местами что-то выпирало, вызывая ассоциацию с ананасами.
Сакамоти отошел к окну, и трое мужчин положили пакет на кафедру. Внутри пакета, судя по всему, было что-то мягкое, поскольку оба его конца свесились с кафедры.
— Позвольте мне представить вам этих людей, — объявил Сакамоти. — Они окажут вам немалую помощь при выполнении Программы. Итак, господин Тахара, господин Кондо и господин Номура. А теперь, господа, не будете ли вы так любезны показать этим школьникам, что там внутри?
Бесшабашный, по фамилии Тахара, подступил к кафедре, взялся за молнию и раскрыл пакет. Оттуда хлынуло что-то красное...
Не успел Тахара до конца расстегнуть молнию, как одна из девочек в переднем ряду пронзительно завизжала, и к ней тут же присоединились остальные. Загрохотали столы и стулья, а к девичьему хору добавились восклицания мальчиков.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28