Перед тем как погас свет, Элен успела заметить Стефана. Он сидел сбоку один и глядел прямо на сцену.
«Похоже, он ждет-не дождется, когда поднимут занавес, чтобы снова увидеть Пэнси», – подумала Элен.
Спектакль тоже слегка отличался от прежнего. Оливер играл нормально, он уже окончательно свыкся с ролью и отшлифовал свою игру, что восполняло недостаток его интереса к спектаклю. Впрочем, Пэнси была так хороша, что зрители смотрели только на нее. Теплота и душевность, которые Элен заметила в ее игре, когда спряталась от посторонних взоров в артистическом фойе, теперь проявлялись еще ярче. Больше того, Пэнси явно вдохновляла своей игрой всю труппу, и партнеры старались быть ее достойны.
Когда после эпилога опустился занавес, Элен повернулась к Дарси и увидела, что он часто моргает, с трудом – как и многие другие – сдерживая слезы.
– Она станет знаменитостью, – воскликнула Элен, вскакивая с места вслед за всеми остальными зрителями. – Обязательно станет! Пэнси будет великой актрисой.
Раздались оглушительные аплодисменты. Пэнси и Оливер выходили кланяться. Они улыбались, держась за руки, но не смотрели друг на друга. Потом Пэнси вышла на поклон одна. Она посылала воздушные поцелуи морю радостных лиц, смеялась и была приятно смущена бурными аплодисментами. Кто-то бросил к ее ногам белую розу. Пэнси нагнулась, подняла ее и прикрепила к корсажу платья. И тут же ее буквально забросали цветами. Пэнси поднимала их до тех пор, пока они не начали вываливаться из ее рук.
Когда восторженные крики раздались с новой силой, Пэнси протянула руку к кулисам. Том вынырнул на свет и торопливо, почти официально поклонился. Затем поцеловал Пэнси руку, еще раз повернул ее лицом к залу и увел за кулисы.
В зале зажегся свет, зрители в последний раз прокричали протяжно «браво». Спектакль закончился.
Элен и Дарси присоединились к приглашенным на банкет. Элен никогда не была у Тома в гостях, и ей было интересно посмотреть, как он живет. Его элегантный дом был расположен в северной части Оксфорда. Входная дверь была гостеприимно распахнута.
– Вперед! – Дарси поправил «бабочку» и улыбнулся Элен.
Она ухватилась за его руку и не отпускала ее даже, когда они вошли в уютно освещенный холл. Том встречал гостей, стоя у порога. Он заметил, что Элен и Дарси держатся за руки, и на его лице промелькнуло какое-то странное выражение, которое сменилось холодной усмешкой. Элен почувствовала раздражение и подумала: почему Том порой ее бесит, она же так к нему хорошо относится?
Ну, почему их отношения не могут быть простыми?!
Том тепло поздоровался с Элен: положил ей на мгновение руки на плечи и пробормотал:
– Я рад, что вы оба пришли. Я еще не придумал, как мне отблагодарить вас, но обязательно придумаю.
Его руки слегка надавили ей на плечи. Том оглядел ее наряд и сказал:
– Ты такая же хорошенькая, как тогда, на новогоднем балу.
Элен посмотрела на него в упор, у нее вдруг возник вопрос… Но тут Том добавил:
– Правда она хорошенькая, Дарси?
И краска, прихлынувшая, было, к щекам Элен, тут же исчезла.
– Она всегда великолепно выглядит, – ответил Дарси как верный друг.
– Ну, конечно! Шампанское там, – сообщил им Том.
И подойдя к известной тележурналистке, поцеловал ее в обе щеки.
Дарси и Элен взяли по бокалу шампанского и пошли осматривать дом. Сразу чувствовалось, что Том его снимает, однако выглядело тут все фешенебельно, не в пример дешевым студенческим меблирашкам, это был, скорее, профессорский уровень. Здесь стояли обтянутые бархатом маленькие диванчики викторианской эпохи, столы, накрытые стеклом. На полу лежали толстые ковры бледных расцветок. Элен усмехнулась, заметив среди всех этих аккуратно подобранных вещей, выражавших как бы усредненное понятие о хорошем вкусе, несколько предметов, явно принадлежавших Тому. Африканские шахматы из слоновой кости, масса книг на полках, в основном о театре… На одной из нижних полок стояла примитивная статуэтка из мыльного камня, изображавшая белого медведя.
Но больше всего Элен заинтересовали картины. Ими были увешаны все стены, начиная с холла. Элен разглядывала гравюры и литографии современных художников: некоторые были широко известны, имена других ничего для нее не значили. Кроме этого, на стенах висели изящные акварели, пейзажи, темные портреты, написанные маслом. Коллекция картин интриговала Элен, привлекала ее внимание. Благодаря картинам, дорогое, но безликое жилище приобретало индивидуальность. Элен улыбнулась при мысли о том, сколько же усилий потребовалось, чтобы упаковать эти картины и отправить их в Оксфорд. Но Тому все было по плечу. Банкет служил лишним доказательством его организаторских способностей: внимательные, незаметные официанты следи ли, чтобы ни у кого не было пустых бокалов, и предлагали гостям всякие экзотические блюда.
На почетном месте над камином висела маленькая картина, написанная маслом. На ней было изображено открытое окно, по бокам которого голубели деревянные ставни, на подоконнике стояла ваза с яркими цветами. За окном виднелось море, оно было ярко-бирюзовым, на воде плясали солнечные блики. Простая, сдержанная живопись, на которой отчетливо виден каждый мазок… Элен долго стояла перед картиной, восхищаясь ее красотой.
Комнаты быстро заполнялись людьми. Мелькали знакомые лица актеров и ребят, помогавших за кулисами. Были тут и другие люди из «высших кругов» Оксфорда, в которых Элен никогда не вращалась: два ректора разных колледжей с женами, несколько писателей и поэтов и известный художник, никогда не снимавший черной мягкой шляпы «федора».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148