Зрители выходили в открытые двери и болтали, стоя группами на тротуаре. Публика все прибывала. Подойдя к театру, многие с интересом рассматривали фотографии спектакля, вывешенные в витринах. С фотографий на них смотрели Оливер и Пэнси – два тоскующих юноши в камзолах и белых рубашках с расстегнутым воротом, выпущенных поверх бриджей.
– О-очень мило, – сказал кто-то. – Это лорд Оливер, а кто же девушка?
Сидевший в тихом уголке театра Том посмотрел на часы. Двадцать минут восьмого. Еще десять минут. Зрители уже заходили в зал, шелестели программками, хлопали сиденьями и окликали друг друга, здороваясь через несколько рядов.
Том перевел взгляд на тяжелый красный занавес, который висел совершенно неподвижно, совсем не колыхаясь. Пора идти за кулисы, надо пожелать каждому удачи. Но прежде Том успел заметить, что два места в переднем ряду партера, оставленные для критиков, уже заняты. Серьезные английские еженедельники всегда присылали своих корреспондентов на премьеры спектаклей, поставленных силами Оксфордского общества любителей драмы, а на сей раз им было особенно интересно: каждому хотелось посмотреть, как справился с работой сын Грега Харта. Том засунул руки в карманы и посмотрел на критиков в упор. Они учтиво беседовали. Том узнал их обоих. Это были известные люди, и Тому стало приятно, что газеты прислали на его премьеру своих лучших специалистов.
«Ну, вы у меня закачаетесь! – подумал он. – И ты, Грег, тоже! Может быть, это и вшивый студенческий спектакль, самодеятельность, но клянусь, вы такой самодеятельности в жизни не видели!»
Он увидел лорда и леди Монткалм, величественно шествовавших к своим креслам в первом ряду партера. Вокруг суетилась их небольшая свита. Том подошел поздороваться и встретил почти теплый прием.
– Какой же вы отважный человек, что пригласили в спектакль Оливера! – сказала леди Монткалм. – Я не представляю, как вам удалось от него хоть чего-то добиться. Он такой легкомысленный!
– О, я думаю, он вас сегодня удивит.
– И малышка Пэнси, наверное, тоже.
Услышав ее имя, лорд Монткалм слегка покраснел и, поперхнувшись, принялся ослаблять узел на своем черном галстуке.
– Пэнси – настоящая актриса, – сказал Том. – По-моему, у нее большое будущее. Я надеюсь, спектакль вам понравится. А теперь прошу прощения, мне нужно идти.
За кулисами он увидел бледные лица, бледные, даже несмотря на густой грим. Оливер уже приготовился к выходу на сцену и стоял, опустив золотистую голову. Рядом маячило лицо старого Адама, загримированное довольно неубедительно: серо-коричневые морщины, всклокоченный седой парик.
Рабочие сцены в джинсах и майках сновали взад и вперед, в последний раз проверяя, все ли на месте. Поодаль Том увидел Хлою. Она подмигнула ему.
Том подошел к Оливеру и тронул его за плечо.
– Удачи! – пробормотал Том.
Оливер рассеянно кивнул, повторяя про себя первые строки пьесы, неотвязно вертевшиеся у него в мозгу. Он ужасно нервничал, хотя никому бы в этом не признался. Шум, доносившийся из-за опущенного занавеса, казался ему грозным приглушенным ревом.
Убедившись, что все на месте, помощник режиссера и Хлоя ничего не упустили, Том поднялся в гримерные. Пэнси беззаботно играла в «слова» с Анной, актрисой, которая играла Селию. Пэнси выглядела очаровательно в платье елизаветинской эпохи, с осиной талией и пышной юбкой. Высокий кружевной воротник обрамлял ее прелестное лицо. Густой театральный грим лишь подчеркивал совершенство черт и, казалось, еще ярче высвечивал мириады голубых искорок, сверкавших в ее глазах.
– Удачи вам! – сказал Том девушкам.
Он поцеловал Пэнси в лоб, в сотый раз подумав, как же приятно пахнет ее кожа.
– Спасибо, дорогой, – откликнулась Пэнси. – Ну, как, все нормально?
– Да, – Том замер на пороге. – Пэнси! Спасибо тебе за то, что ты… была так сдержанна.
– Не за что!
Прозвенел звонок. Появился один из рабочих сцены.
– Через минуту поднимут занавес.
Том вернулся за кулисы. Сел на скамеечку в пустом углу и замер в ожидании.
Элен и Дарси появились в театре как раз в тот момент, когда прозвенел последний звонок. Дарси задерживался, и Элен была уверена, что спектакль уже начался. Но, преданный своему брату, Дарси был твердо намерен явиться в театр вовремя, и ему это удалось. Они тихонько прошмыгнули на свои места, когда гасили свет, и никто не обратил на них внимания.
Подняли занавес, и прожекторы выхватили из темноты фигуру Оливера. Когда он повернул голову, Элен услышала, что публика тихонько ахнула. Он был прекрасен. Даже Элен, знавшая его лицо не хуже, чем свое собственное, была потрясена.
Он произнес первые фразы размеренно, ритмично:
– Насколько я помню, Адам, дело было так…
Элен еле перевела дух. Пальцы Дарси, вцепившиеся в ее руку так, что Элен стало больно, слегка ослабили свою хватку.
Они откинулись на спинки сиденья, поддаваясь волшебному очарованию пьесы.
Хлоя, которой из-за кулис все было хорошо видно, сразу поняла, что все идет великолепно. Она столько раз видела репетиции, но все равно сегодня ее поразило, что спектакль проходит без сучка без задоринки. Ни одного лишнего движения, ни одной фальшивой интонации.
«Умница, Том Харт, ты умница», – подумала Хлоя.
Том сидел, подперев рукой подбородок, на другом конце от залитой золотистым светом сцены. Вокруг сновали рабочие, актеры ждали своего выхода.
Теперь уже ничто от Тома не зависело.
– Все нормально, – говорил себе Том. – Оливер отлично справляется с ролью. Он вообще-то и за счет фактуры мог бы выехать, но он и играть умеет. Во всяком случае, эта роль ему очень подходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148