— Нервы у всех на пределе.
— Я увидел синяки на твоих руках, — у Буравина заиграли желваки, — и меня это просто взбесило…
Полина понимала, что Буравин прав.
— Я сама не знаю, что делать. Борис одержим. С ним стало невозможно разговаривать, — пожаловалась она.
— Так ты и не разговаривай! — посоветовал Буравин. — Предоставь это мне!
— Ох, Виктор, ты снова начинаешь!
— Подожди, Полина, не заводись, — стал успокаивать Буравин вспыхнувшую Полину.
— Ну как ты не можешь понять, Витя? — втолковывала она, — там мои дети.
— Но вчера же ты ходила не к детям.
— Вчера мне надо было поговорить с Борисом об Ирине.
Буравин как-то сразу переключился на другую волну:
— А что с Ириной?
— Ничего хорошего, Виктор.
— Понятно, в тюрьме всем плохо.
— Она не все, она моя сестра, — напомнила Полина.
— Чем мы можем ей помочь? — сочувственно спросил Буравин.
— Боюсь, что уже ничем. Ее депортируют в Якутию.
— Ирину депортируют? — Буравин удивился. — В Мирный?
— Да, и будут там судить. А она не хочет, чтобы Борис ей помогал.
— А чем он может ей помочь, Полина?
— Да всем, чем угодно. Сочувствием, деньгами, — Полина решила рассказать Буравину всю правду. — Он готов ехать за ней в Мирный, жениться и ждать ее освобождения. Ты представляешь?
— С трудом. Прямо как декабристка, — не удержался от ироничного тона Буравин. — Вернее, декабрист. Там наоборот: женщины за мужчинами отправлялись в холодные края.
— Ну что ты иронизируешь? Она отказывается от его помощи, — грустно заметила Полина.
— Вот ее я могу понять. Я не верю в продуманность его решения. По-моему, оно было принято тебе назло.
— Неважно, — махнула рукой Полина. — Но после ее отказа Борис лишается личного стимула в жизни, это ты понимаешь?
— Да. Понимаю, что теперь он точно не оставит нас в покое.
Похоже, что Полину это не пугало:
— Пойми, Витя, нельзя думать только о себе. Вокруг нас близкие люди, они имеют право на счастье не меньше нас.
— Я сочувствую Ирине. Но я не представляю, чем я лично могу ей помочь! Кроме регулярных денежных переводов, для поддержки духа в теле…
— Дело не только в деньгах. Может, поговорить с Буряком? — хваталась за соломинку Полина/ — Как-то решить, чтоб ее не депортировали, чтобы ее здесь судили. Она ведь отсюда родом.
— А алмазы похитила в Якутии. Сложная ситуация, — заметил Буравин.
Полина настаивала:
— Так ты поговоришь с Буряком?
— Нет, это не его уровень, — отказался от такого варианта Буравин. — Он не решает такие проблемы. Депортация — это международные отношения.
— Тогда с Кириллом, он же вице-мэр, — вспомнила Полина.
— С Кириллом? — пожалуй, в этом есть смысл, — согласился Буравин. — Он достаточно опытный политик. Но у нас с ним не слишком приятельские отношения…
— Это неважно. Поезжай к нему прямо сейчас, нельзя терять ни минуты, — потребовала Полина.
— Сейчас не получится. Его нет в мэрии. Он готовится к юбилею, — сообщил Буравин.
Но Полина не собиралась отказываться от своей просьбы:
— Значит, пойди к нему домой, в ресторан… Он же приглашал тебя? Заодно поздравишь его от нас.
— Да, приглашал, только я идти не собирался. Там же будет Борис.
— Ну и что с того? Он тебя не съест, — улыбнулась Полина.
— Он-то не съест, но я могу не сдержаться и при всех дать ему по физиономии, — мрачно сообщил Буравин.
Улыбка сползла с лица Полины:
— Только этого еще не хватало. Тогда лучше не ходи… Но придумай, как встретиться с Кириллом.
— Хорошо. Я обязательно встречусь с ним. Обещаю. Понимая, что Буравин сдержит слово, Полина прекратила разговор и засобиралась на работу:
— Хорошо, Виктор. Ну, я побежала. Алешка ждет меня.
По дороге на работу Полина задумалась уже о другом. Как-то складываются отношения между Алешей и Машей? Она многое сделала для того, чтобы они встретились и, возможно, нашли дорогу к примирению. Но, с другой стороны, Полина понимала, что эта дорога теперь достаточно длинная.
* * *
Тонкая душа Сан Саныча болела за Машу, которой так досталось в последнее время. Ему хотелось поговорить с ней, но не при Зинаиде. Наконец такая минутка выпала.
— Машенька, как ты себя сегодня чувствуешь? — осторожно поинтересовался Сан Саныч у Маши.
— Нормально.
— Это хорошо. Это меня успокаивает.
— Сан Саныч, можешь не волноваться! Вчерашнее не повторится, — пообещала Маша.
— Как вспомню, так вздрогну, — признался Сан Саныч. — Бутыли с вином взрывались прямо как гранаты!
Маша смутилась, чувствуя себя виноватой:
— Я не хотела, честное слово.
— Я тебе верю, Машенька. Но, согласись, у тебя какие-то странные способности.
— Да, мне иногда тоже так кажется, — согласилась Маша. — Мне плохо — и вокруг катастрофа…
Сан Саныч вдруг о чем-то догадался.
— И что, ты не можешь контролировать свои способности? — спросил он.
— К сожалению, не всегда, — кивнула Маша.
— Я, конечно, в эту мистику мало верю, но знаю наверняка: когда женщина в гневе, она может такого натворить… — Сан Саныч даже зажмурился, представляя себе это.
— Наверное, не всякая, Сан Саныч. Бывают рассудительные и выдержанные женщины, — задумчиво сказала Маша.
— Что-то не встречал я таких, — улыбнулся Сан Саныч.
— А бабушка? — напомнила Маша.
— У! В тихом омуте… — лукаво протянул Сан Саныч.
Маша удивилась:
— Не может быть!
— Ты не знаешь, Зинаида по молодости так бушевала, аж гай шумел… Огонь! Один взгляд чего стоил — испепелял парней на месте.
Маша подперла щеку рукой и мечтательно спросила:
— Сан Саныч, а ты ее сразу полюбил?
— С первого взгляда, Машенька, — признался Сан Саныч. — Только взглянула — и сразила моряка наповал.
— Почему же вы не поженились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90