К горлу Дженнифер подступил комок, в глазах блеснули слезы. Она покачала головой и потупилась. Заметив ее реакцию, Патрик перевел разговор на другую тему.
– Как приятно снова видеть тебя, сидеть в этом кафе и нить капуччино! Вспоминать о юных годах… Дженни, по-моему, нашу с тобой долгожданную встречу надо отметить не кофе, а чем-нибудь покрепче. Например, виски.
Дженнифер кивнула. Глоток спиртного – это именно то, что сейчас ей необходимо. Они сделали заказ, официант принес бокалы с виски, и Патрик произнес короткий тост:
– За встречу старых друзей!
– За старую дружбу. – Сделав несколько глотков, Дженнифер задумчиво посмотрела на Патрика. – Чем вы с Мередит занимаетесь?
– В последний год – ничем особенным. – Он пожал плечами. – А до этого поставили «Камею». Это наш первый мюзикл на Бродвее, но он продержался не более двух месяцев. Ты вряд ли видела его, если много путешествуешь и редко бываешь дома.
– Я смотрела «Камею».
– Правда? – обрадовался Патрик. – Дженни, а ты не хотела бы снова окунуться в театральную жизнь, сочинять либретто?
– Даже не знаю. Я не думала об этом.
– Тебе что, наскучила театральная жизнь? Ты в ней разочаровалась?
– Нет, что ты! Кстати, в том твоем мюзикле Мередит была просто великолепна!
– Однако это не спасло спектакль. Два месяца – и все! И музыку я сочинил дурацкую.
– Патрик, ты несправедлив к себе! – возразила Дженнифер. – Музыку ты написал неплохую, но мог бы и лучше. А что касается самого спектакля, то…
– Дженни, только не утешай меня. Давай смотреть правде в глаза: «Камея» продержалась на сцене незаслуженно долго! И все дело в малопрофессиональном, скучном либретто!
Патрик продолжал горячо говорить о недостатках текста. Дженнифер, внимательно слушая его, ощущала нечто вроде злорадства. Неужели только через восемь лет Патрик наконец понял, что Дженнифер Райленд была для него идеальным соавтором? Она-то знала об этом с самого начала!
– …а что касается той твоей постановки «Вчера утром», то я от нее тоже не в Восторге, – продолжал Патрик. – Музыка – вторичная, как будто я слышал ее уже много раз, эклектичная, да и «Прошлогодние песни» – тоже избитые и заезженные. Именно прошлогодние!
– Ты прав, – согласилась Дженнифер. – Кажется, что один музыкальный кусок позаимствован у Портера, кое-что взято у Дика Роджерса.
– Точно! Потом добавили отрывки из Бернстайна и Сондхайма, перемешали… украли целые музыкальные фразы у Эндрю Ллойда Уэббера.
– И еще раз все хорошенько перемешали и слепили в одно целое.
– Дженни, как ты умеешь находить точные слова! Меня всегда это восхищало в тебе… да и многое другое.
Патрик так грустно усмехнулся, что у Дженнифер вдруг задрожали руки. Она спрятала их под стол и сжала в кулаки. Почему ее так поразили слова Патрика о многом другом? Он не имел в виду ничего особенного и ни на что не намекал.
– Дженни, а ты стала взрослой дамой! Элегантной, изысканной! Настоящая герцогиня де Пальма!
Его искреннее восхищение болью отозвалось в сердце Дженнифер.
– Ты решил встретиться со мной просто по старой дружбе или хочешь поговорить о чем-то конкретном? – спросила она.
Наверное, подобный вопрос был бы уместнее для деловой женщины, но Дженнифер сознательно его задала. Хватит этих дрожащих рук и внезапных приступов тоски!
Патрик удивленно посмотрел на нее.
– Да, я хочу, чтобы мы снова работали вместе, Дженни. Как теперь выясняется, творческий союз Латтимора и Новака оказался неудачным, а содружество Латтимора с Томасом несостоятельно. Подозреваю, что ни один соавтор, кроме тебя, никогда не принесет мне настоящего успеха.
Дженнифер много раз представляла себе, как встретится с Патриком и он произнесет эти слова. Тем не менее они оказались для нее неожиданными.
– А перед «Камеей» мы поставили мюзикл «Я – Тарзан», – рассказывал Патрик. – Господи, какие надежды мы возлагали на него, хотя он шел не на Бродвее! Семьдесят семь представлений – это, конечно, не так уж мало, но…
Дженнифер кивнула. Она тогда находилась в Калифорнии, но постоянно следила за театральными нью-йоркскими новинками и, когда «Тарзан» прекратил свою сценическую жизнь, даже позлорадствовала.
– Бедная Мередит, она одна, буквально па своих плечах, вытягивала этот спектакль, – продолжал Патрик. – Может, тебе все это скучно и неинтересно, но признаюсь: проблемы с «Тарзаном» возникали постоянно. Начать с того, что исполнитель роли Тарзана на вторую же неделю показа сломал ногу. Представляешь? – Патрик вздохнул. – Но главная проблема спектакля заключалась совсем в ином. Как изволил выразиться один критик: «…музыке Латтимора не удалось подняться над банальным, скучным либретто и сгладить его недостатки!»
Дженнифер снова охватило волнение.
– Если я правильно поняла, идея поставить «Тарзана» у тебя появилась тогда… когда мы в последний раз разговаривали по телефону?
Патрик кивнул и печально усмехнулся.
– Дженни, вот если бы мы с тобой сделали «Тарзана»! Убежден, у него была бы долгая счастливая сценическая судьба! У меня никогда не было сомнений в том, что я как композитор и ты как поэт-либреттист созданы друг для друга.
В голосе Патрика послышалась обида. Да как он смеет говорить это после… всего случившегося?
– Скажи, почему после смерти деда ты осталась в Сан-Франциско? – вдруг спросил он.
Дженнифер с недоумением взглянула на него. Неужели Патрик издевается над ней? Нет, не похоже. Он вполне серьезен и ждет от нее ответа.
– Ты тогда предложил сотрудничество другому автору, и я решила, что… – Она оборвала себя на полуслове, почувствовав, как задрожал голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113