Но ничего не смог припомнить.
Низкие тучи закрывали луну, отчего тени становились еще мрачнее. Поезд следовал без всяких остановок. Он двигался равномерно, скорее медленно, чем затрудненно. За окном почти ничего не было видно, все было покрыто снегом.
Аликино порадовался, что тоже, как Джакомо и Диана, добрался до снега. Конечно, вот и он в конце концов находится в отпуске. Взглянув на часы, показывавшие час ночи, он понял, что 25 декабря уже наступило.
Знают ли все, кто окружает его, что пришло Рождество и многие люди во всех концах света празднуют его, обмениваясь пожеланиями счастья и удачи? Он решил достать из чемодана два сладких пирога, которые купил в ожидании поезда в кондитерской на вокзале. Он разрезал их на куски и предложил попутчикам. Они охотно приняли угощение. Многие ели с такой жадностью, словно были страшно голодны. Не имея возможности поблагодарить Аликино словами, они грустно улыбались ему. Из напитков у них имелась только вода, которая хранилась в каких-то флягах и раздавалась так бережно, будто была на вес золота.
Аликино попытался несколько расшевелить людей и понял, что его присутствие им приятно. И в самом деле, они стали обращаться с ним как с равным, уступили место, вернее, предложили посидеть немного в очередь с остальными.
В какой-то момент от усталости и от человеческого тепла, в которое Аликино охотно окунулся, он позволил сну одолеть его. Это был тревожный сон, беспокойный, переполненный странными видениями. В частности, он оказался вдруг в ситуации, когда у него перехватило дыхание, — стоя на лыжах (а он никогда в жизни не надевал их), он несся по склону прямо в огнедышащий кратер, летел туда с головокружительной быстротой все стремительнее и стремительнее.
Он с облегчением проснулся, разбуженный пением, звучавшим все громче и мощнее оттого, что непрестанно присоединялись все новые и новые мужские и женские голоса. Гремел торжественный и скорбный хор, возносившийся к небу из всех вагонов поезда.
Хотя было еще темно, тем не менее наступило утро Рождества. За окнами ничего не было видно, потому что состав точно окутывался плотным туманом.
Поезд проходил через множество туннелей. Аликино решил, что они пересекают Апеннины между Флоренцией и Болоньей. Все его попутчики пели. Многие были взволнованны, по их лицам текли слезы. Аликино захотелось присоединиться к этому фантастическому, могучему хору. Простую мелодию он уже запомнил, он мог петь ее, далее не зная слов.
Вновь прозвучал гудок локомотива. И словно по сигналу, хор внезапно умолк. Раздалось еще несколько настойчивых гудков, и состав начал замедлять ход. И вот — остановка. Наверное, это конец путешествия.
Как только поезд остановился, пассажиры задвигались, но бесшумно, без суеты и стали объединяться в семейные группы. Аликино взял чемодан и вместе со всеми направился к открытой двери.
Мороз был колючий. В тумане виднелись малочисленные, блеклые огни вокзала, который казался небольшим и скромным. Нигде не было никакого указателя местности. Аликино нашел, что станция очень похожа на маленький вокзальчик в Баретте.
Перед поездом на обледенелой платформе ровной шеренгой выстроились мужчины в грубых военных шинелях. Выкрикивая какие-то короткие невнятные приказы, они сбивали пассажиров в колонну, по мере того как те выходили из поезда.
Все повиновались беспрекословно.
Аликино тоже встал в ряд. Он не выразил никакого протеста. Он знал, что никто, даже солдаты, не поняли бы его слов.
В абсолютной тишине колонна двинулась в путь, конвоируемая солдатами. Она шла в плотном тумане, по грязному сухому снегу.
Спустя некоторое время туман рассеялся, и Аликино отчетливо увидел в нескольких шагах от себя сначала высокий столб густого черного дыма, а затем и приземистое здание печи крематория.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63