Повелевающим жестом она пригласила его следовать за нею. Юноша смущенно оглянулся. На секунду камера поймала его взгляд.
Альбертина вскрикнула:
— Отто!
Отто судорожно сглотнул и крепче сжал руку Альбертины.
Альбертина не верила своим глазам, но изысканный щеголь на экране был точно Отто, в этом не было никаких сомнений. Рядом с ним в первом ряду сидели Клара и Пауле, и одеты они были не менее роскошно.
Трое клетчатых, вытаращив глаза, смотрели на экран, словно внезапно столкнулись с привидением.
— Это же вы! — воскликнула Альбертина.
— Сейчас мадам Лиззи с помощью гипноза погрузит этого юношу в глубокий сон, в то состояние, когда у человека начинаются интенсивные сновидения, — шепотом сообщил публике молодой Флип на экране. — Попрошу абсолютной тишины.
— Кто этот храбрый молодой человек, которого мы имеем честь приветствовать на нашей сцене? — спросила Лиззи с экрана.
Все затаили дыхание.
Юноша, как две капли воды похожий на Отто, бросил нерешительный взгляд в зрительный зал и почесал в затылке. От волнения голос у него сел, но все-таки он набрался сил и еще раз твердо и решительно повторил свое имя:
— Лашло. Меня зовут Лашло фон Прокауэр.
Лиззи показала юноше ключ с драконом, который, как маятник, закачался перед самым его носом. Вспыхнуло изумрудное пламя. Ключ начал медленно раскачиваться, хотя рука Лиззи оставалась неподвижной. Веки у Лашло отяжелели, он еще несколько мгновений боролся с накатившей на него усталостью, но потом сон одолел его и он мешковато опустился в кресло. Лиззи легонько провела рукой по его лбу, и он снова выпрямился. Теперь Лиззи подошла к чемодану. Изумруд сиял все ярче. Она вставила ключ в замок чемодана, трижды повернула его и открыла крышку.
Медленно-медленно в какой-то необъятной темноте чемодана формировалась светящаяся точка, которая постепенно приближалась к зрителям.
— Похоже на мыльный пузырь, — прошептала Альбертина.
Пузырь разрастался и приобретал очертания: вот какие-то строения, поразительно похожие на виллу Вюншельберг, но попроще. Слабый свет уличного фонаря придавал строениям призрачный вид. Послышались звуки улицы: треньканье старого трамвая, трубные гудки старинных автомобилей. Издали доносился голос женщины, которая с венгерским акцентом пела: «Ты узнать пожелал непременна-а-а, что готовит злодейка-судь-ба-а-а…» Звонкий мальчишеский голос закричал:
— Специальный выпуск! Сбежала банда клетчатых! Специальный выпуск!
Пронзительный свист заглушил его крики, и в тот же миг откуда ни возьмись выскочили три фигурки. Они были одеты во все клетчатое. Запыхавшись, все трое мчались, то и дело заглядывая в неясные окна домов на заднем плане. Отто, Пауле и Клара, с ног до головы в клеточку, бежали по ночному Берлину. Отто постучался в дверь какого-то дома, умоляя впустить их, но ему никто не открыл.
— Вот они, вот они! Стоять, полиция! — закричал мужской голос, и двое полицейских, одетые в голубые мундиры каких-то стародавних времен, протягивая руки с пальцами, похожими на щупальца осьминога, вырвались на волю из чемодана.
Их щупальца сразу протянулись к Отто, который тщетно пытался открыть окно на первом этаже какого-то дома. Отто ловко увернулся и бросился на защиту Пауле, который почему-то замешкался.
— Все, прекратите! — закричал Отто в театральном зале и вскочил с места. Ловко, как белка, карабкался он по рядам зрительного зала. Лебединые кресла опрокидывались, но ему, похоже, было на это наплевать. Он сорвал одно из откидных сидении и швырнул его назад, в сторону того окошечка, за которым жужжал проектор. — Я не хочу этого видеть! — кричал Отто. Экран погас.
— Месье Флип, что это за комедия? — воскликнула Альбертина. Она тоже вскочила и сердито смотрела теперь на дворецкого.
— До тебя что, не дошло? Это мы были там, в кино! — ярости Отто не было предела. — Я ни фига не понимаю, ну совсем не врубаюсь, — запинаясь, сказал Отто и поглядел на Клару, которая смертельно побледнела и ловила ртом воздух, словно рыба на берегу.
— Мы — это только сон! Нас придумал этот сопляк фон Прокауэр, — объяснил Отто остальным.
— Он не мог придумать нас в каких-нибудь других шмотках? — поинтересовался Пауле. — Без этих идиотских клеточек?
— Увы, мой дорогой Пауле, в том-то и дело, что мы сами не можем выбирать себе сны. Даже скорее наоборот — это сны нас выбирают, — попытался утешить его месье Флип. — А эти клеточки вам на самом деле очень к лицу. Отдать все в чистку, да на курточку пару новых пуговиц пришить — и вы будете выглядеть, как заправский джентльмен.
— Пуговки из перламутра? — лицо Пауле просветлело.
— Слушай, ты! Какая разница! — Отто закрыл лицо руками. — Мы — не настоящие, нас на самом деле не существует!
— Это правда, месье Флип? — ошарашенно спросила Альбертина. Она до сих пор не верила в то, что несколько минут назад увидела собственными глазами и услышала собственными ушами.
Месье Флип с сожалением кивнул, потом нажал кнопку, и экран исчез, уйдя куда-то наверх.
— Как видите. Отто прав, и в то же время не совсем прав. В конце концов, сны — это составная часть нашей жизни. Причем очень важная составная часть! Тот, у кого нет снов, пропащий человек, он так и погибнет в своей убогости. Вы все трое живете в одном сне. Если бы вы, фройляйн Альбертина, не открыли чемодан, то ваши друзья до сих пор были бы там, где им и положено быть — в царстве снов. Вам еще повезло, в чемодане хранятся и другие сны, много страшнее, настоящие кошмары, невероятные по своей чудовищности. Я припоминаю один случай — кажется, это было летом тысяча девятьсот семьдесят четвертого года, — когда по неосмотрительности Лиззи из чемодана выскользнул сон одного французского обманщика, сбежавшего из-под венца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71