— Мыслишь ты, юноша дерзкий, что только истинное равнодушие к грядущим судьбам мариан могло бы преждевременно раскрыть опасную тайну?— О какой преждевременности можно говорить, когда остались считанные циклы до столкновения планет! Даже сам Вокар Несущий согласился в этом со иной. А устройство распада вещества нам, марианам, надо еще научиться делать в своих мастерских.— Кто скажет мне, что учиться этому необходимо?— Как это понимать?— Любой предмет мы ощущаем с двух сторон. Ты можешь вспомнить, что в тайнике, раскрытом при твоей сестре, нашлись не только чертежи, но и готовое оборудование корабля. Того же надо ожидать и в тайнике распада. Узнай, что ни твоей сестры, ни ее спутников не останется на Земе, Совет Любви и Заботы вызовет их на Мар, когда опасность станет близкой.— Но, кроме них, на Земе живут люди, совсем такие же, как мы! Не группу мариан, открывших их, хотели мы спасать, а тех, кто подобен нам разумом!— Увы, — вздохнула Мона Тихая. — Земных животных, внешне схожих с нами, нельзя признать разумными. Спасение их от катастрофы лишь позволит им самим вызвать в грядущем подобную катастрофу. Не лучше ли предоставить их своей судьбе?— Позор! — закричал Кир Яркий. — Не верю, чтобы так могла говорить Первая Мать Совета Любви и Заботы! К кому любовь? О ком забота?Мона Тихая словно слилась со сталагмитом, о который оперлась. Черты ее стали недвижны.— Только Мать и может извинить твои слова.— Юность, юность! — кричал Кир Яркий, размахивая руками. — Почему я родился на этой планете глубинных нор? Лучше бы мне погибнуть на берегу безмерного сверкающего моря среди себе подобных, простирающих руки к огромному слепящему солнцу, чем прозябать здесь в затхлой глубине, где бескрылы мысли и бездумны запреты!— Запрет опасных Знании — забота о грядущем. Потому и существует раса мариан, что стала непохожей на фаэтов.— Убогое племя, лишенное Знаний, которые открыли бы им весь мир! Истина не в запрете, а в служении Знания благу Жизни.— Слова, подобные шуршанию камня, сорвавшегося с высоты.— Пусть я сорвусь, но скажу, что Великий Старец ошибся, по крайней мере, дважды.Мона Тихая укоризненно покачала головой:— Даже Великий Старец?— Да. В первый раз, когда открыл всем тайну распада вещества, надеясь страхом примирить безумных. Второй же раз, когда, поняв свое бессилие, напуганный трагедией Фаэны, он отшатнулся от Света Знания, навечно запретив искать ярчайший всплеск его своим потомкам! Нет! Только в Знании свет. И тьма Незнания не может стать одеждой счастья!— Ты говоришь жарко, но убедить меня не сможешь.— Тогда пусть твой сын с Земы скажет слово!Это слово с Земы было получено Советом Матерей и потрясло мариан до глубины души. Три марианина и три марианки, претерпевшие столько испытаний и узнавшие людей с самых плохих сторон, наотрез отказались возвращаться на Мар, требуя изменений орбиты Луа, как было договорено перед их отлетом.Моне Тихой пришлось сдаться. Этому способствовал еще и упрек Лады Луа, которая напомнила, что если у нее на Земе — дочь Эра, то у Первой Матери там и сын и дочь. И если Первая Мать хочет быть матерью всем марианам, то прежде всего должна показать себя матерью своих детей. * * * … И вот Кир Яркий бросил ей в лицо:— Я обвиняю!Он не знал, что в тайнике не было устройства распада вещества. Последние заряды, которыми располагали фаэты, обитавшие на космических базах близ Фобо и Деймо, были использованы ими в попытках уничтожить друг друга. Глава седьмая. ВОРОТА СОЛНЦА Солнце едва поднялось над горизонтом. Его косые лучи отбросили на утрамбованную желтую почву непомерно длинную тень новых священных ворот. Она достигала крайнего строения Храма Знания Каласасава.Это было знаком начала брачной церемонии.Пышное шествие возглавляли жрецы Знания, последователи Тиу Хаунака. Они были одеты в яркие одежды и шли попарно — один в цветастом головном уборе из перьев птиц, а другой в маске ягуара, вождя зверей.Закинув головы назад, словно наблюдая небо, они взбирались по крутой тропе и пели странную песню, которую любила когда-то петь Има. Голоса их то взвивались ввысь звенящими руладами, то падали до рокота сердитых волн.За ними в строгом молчании шествовали воины в подбитых хлопком куртках из чешуйчатой кожи гигантских водных ящериц, с нарукавниками из витых металлических спиралей. На головах у них красовались шлемы из той же кожи, прошитой металлическими прутьями, разрубить которые деревянными мечами с обсидиановыми остриями даже воинам далекой Толлы было невозможно. В руках они держали мечи черного металла, выплавлять который научили инков сыны Солнца.Потом шли поющие женщины в длинных нарядах. Другие, почти нагие, плясали под их пение.И, наконец, в окружении виднейших инков шли новобрачные. Он — в пышных одеждах. Она — лишь со шкурой ягуара за плечами. Он шел, гордо расправив плечи, выпятив грудь, она — понуро опустив голову, украшенную цветами, скрывающими отсутствие волос.Процессия огибала Ворота Солнца с обеих сторон, и только новобрачные шли прямо на них.Жрецы Знания и воины выстроились шеренгами возле проема ворот, ожидая, когда новобрачные своими силуэтами закроют в Воротах взошедшее Солнце.Проем был узким, и новобрачным понадобилось тесно прижаться друг к другу, чтобы пройти через него.Крик жрецов и воинов подхватили женщины, стоявшие по другую сторону Ворот.Супружеская пара, освященная самим Солнцем, ступила на утрамбованную золотистую землю.Теперь горбоносое лицо Тиу Хаунака излучало радость, как солнечный свет, который он словно впитал, проходя через Ворота. После сока гаямачи он обрел новую жизнь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154