Мотылек ничем не выдала себя ни тогда, ни позднее.Топельцин, даже став белым богом Кетсалькоатлем, не сумел все прочесть в ее сердце. Да, может быть, и она сама не до конца понимала себя. Но где-то в самом далеком тайнике ее сердца шевельнулась тревога.Женщина всегда раньше мужчины разгадает соперницу, даже если это богиня.Богиня справилась с собой, но только справилась! Мотылек отлично поняла это, потому что от нее не ускользал ни один взгляд Эры, украдкой брошенный на Кетсалькоатля.Две другие богини были ясны. Одна из них любила Кетсалькоатля, но как сестра. Другая никого не любила, холодная, подобно камню, политому водой. Мотылек боялась ее. А богиню Эру она не боялась и позволила ей волшебным снадобьем вернуть цвет молодости своим полосам.Чутьем дикарки она угадывала, что эта богиня не способна сделать ей зло.Но Кетсалькоатль!Став вместо Гремучего Змея владыкой смертных, он должен был бы тотчас же жениться на своей былой возлюбленной, выполнить данное ей еще до своей смерти обещание. Шочикетсаль считала это само собой разумеющимся и нетерпеливо ждала.Однако вернувшийся с неба Топельцин вовсе не проявлял того пыла, который владел им в былое время.Терпение у Шочикетсаль истощалось. Неужели небо, где он провел так много времени, разъединило их?Мотылек была земной женщиной, в жилах которой текла неукротимая дикая кровь. Небо жрецов с их сказками было для нее чуждым и недосягаемым. Не в эти сказки полагалось верить. А вот богиня Эра, не умеющая скрыть своих чувств к Топельцину, это была уже не сказка, а сама жизнь, близкая и понятная. Шочикетсаль, как женщина, видела в ней соперницу.И Мотылек возненавидела богиню Эру, была готова разорвать ее когтями.Шочикетсаль, кипя ревностью и негодованием, решилась наконец на прямое объяснение с Кетсалькоатлем. Она хотела знать, почему тот не берет ее себе в жены.Шочикетсаль застала Кетсалькоатля в зале с коврами из птичьих перьев. Он только что отпустил своих учеников.Увидев Мотылька, он улыбнулся, встал со шкуры ягуара и сделал несколько шагов ей навстречу.Сердце замерло у Мотылька, кровь бросилась в лицо, голос перехватило, но она все-таки робко вымолвила:— Позволит ли великий бог Кетсалькоатль называть себя, как прежде, Топельцином?— Мотыльку? Ну конечно, — ласково сказал белый бог и протянул к ней руки, как тогда, в сельве.— Разве Топельцин не видит, что счастье вернуло его Мотыльку былой цвет волос?— Топельцин рад, что видит Мотылька прежней.— Но почему он сам не прежний?— О чем говорит Мотылек?— Почему Топельцин не показывает Мотыльку звезд на небе? Почему не прикасается губами к ее коже, чтобы радость волной пробежала по всему ее телу?— Если бы Топельцин считал себя вправе так поступить! Если бы он мог! — с горечью воскликнул белый бог.— Разве Топельцин, или бог Кетсалькоатль, не имеет права на все, чего только пожелает?— Пусть прекрасная Мотылек простит гостя неба, что он только сейчас решается рассказать ей все о себе.— Разве Мотылек с вершины пирамиды не возвестила народу всего, что можно было сказать о белом боге и его спутниках?— Мотылек должна понять, что тот, кого она провозгласила вернувшимся ее возлюбленным, не может воспользоваться ее ласками, предназначенными другому, давно погибшему юноше.Мотылек содрогнулась.— Богиня Эра, подарившая Мотыльку былой цвет волос, — продолжал Кетсалькоатль, — давно настаивала, чтобы гость с неба рассказал Мотыльку всю правду, ибо она женщина и своей заботой о жизни может помочь и людям, и гостям неба.Бешенство овладело Мотыльком. Она плохо понимала Кетсалькоатля. До ее сознания дошло лишь то, что он говорит по велению богини Эры и отказывается от любви Мотылька.А Кетсалькоатль закончил:— Гость с неба хорошо понимает Мотылька и ее жажду любви, потому что он и сам познал горе неразделенной любви.Девушка уничтожающим взглядом смерила бога Кетсалькоатля:— Бог Кетсалькоатль не может так говорить! Какой же он тогда бог!— Сын Солнца вовсе не бог, — мягко сказал Кетсалькоатль, — и вовсе не твой когда-то погибший возлюбленный Топельцин. Сын Солнца лишь случайно похож на него чертами лица. Это нелегко объяснить Мотыльку. Она должна понять, что у людей Толлы и у тех, кто живет на далекой звезде Мар, откуда прилетели гости неба, одни и те же предки, происходящие с еще более далекой звезды, которая погибла в яркой вспышке. Остались только ее сыны, гостившие на Земле и Маре. И люди, и мариане (гости с неба), и фаэты (так звались обитатели погибшей Фаэны) — все они сыны Солнца. Людям Земли предстоят тяжкие испытания. Их братья по Солнцу, зная об этом, прилетели со звезды Мар, чтобы разделить с людьми их тяготы и научить тому, что достигнуто разумом другими сынами Солнца.Мотылек не могла понять всего сказанного. Она была женщиной, отвергнутой женщиной. И только это она поняла. Не веря себе, она произнесла:— Значит, Кетсалькоатль вовсе не Топельцин?— Увы, нет. Потому гость неба и не может подарить Мотыльку радость любви, — грустно сказал Кетсалькоатль.— Это неправда! — вскричала Шочикетсаль, гневно сверкнув глазами. — Просто жалкий Кетсалькоатль слепо выполняет волю белой богини, отрекаясь не только от былой любви, но даже и от собственного имени Топельцина!Белый бог растерянно стоял посреди зала, с удивлением рассматривая разгневанную девушку Земли. Неужели он ошибся, рассчитывая найти ее поддержку ценой всей правды, пусть горькой для нее, но истинной?Мотыльку вовсе не нужна была такая истина! Слова белого бога лишь подсказали ей план мести. Если ее отвергли, то виновники, богиня Эра и неверный Топельцин, горько поплатятся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154