— Ни в лесах, ни в пустыне, ни в водах не найти живых существ, которые заставили бы других, себе подобных, трудиться, сами ничего не производя. Не будет так отныне и среди людей Земли.Опять он сказал «людей Земли», а не «людей Толлы». Собирались ли: боги завоевать все окрестные пленена?— Труд отныне будет обязателен для всех, — продолжал бог-великан. — И прежде всего для владыки смертных, для самого Кетсалькоатля. Он первым подаст всем пример. Ему отводится поле, которое он станет возделывать, чтобы вырастить хлопок и пшеницу. А если трудиться станет сам бог, то что ожидает тех, кто откажется от труда?— Смерть! — послышалось из толпы, стоящей у подножия пирамиды.— Кетсалькоатль упраздняет насильственную смерть и как наказание, и как мщение, — снова удивил людей вещающий бог. — Ее заменит изгнание из города Толлы. Не пожелавшие трудиться в городе будут отправлены в сельву, где им все равно придется трудиться, чтобы не погибнуть. Труд станет обязательным для всех.Люди уходили с площади потрясенные.Вожди возмущались, хватались за оружие. Но бог был богом, к тому же и владыкой смертных. Приходилось смиряться.Толпы освобожденных рабов заполняли площадь перед дворцом владыки, чтобы песнями, плясками и ночными кострами воздать ему хвалу.Начались невиданные прежде работы: прокладывались дороги, выжигалась и вырубалась сельва, чтобы подготовить поля хлопка и пшеницы, сооружался дворец белого бога, венчающий собой самую высокую пирамиду.Великий Жрец Змея Людей сидел в храме Неба на вершине старой пирамиды. Сюда уже не приводили никаких пленных, он не бросал ни одного горячего сердца на желтое блюдо, не ощущал на губах вкус свежей крови. Он сам жил в страхе за себя и тщетно вызывал свою тайную дочь Мотылька. Она не появлялась.Однажды с вершины пирамиды он увидел ее, поразившись происшедшей в ней перемене. Волосы ее, ставшие когда-то в час горя серебряными, вновь обрели свой былой черный с отливом цвет.Змея Людей не знал, что богини, одна из которых была жрицей Здоровья, снабдили ее какими-то снадобьями, которые вернули девушке молодость.Люди Толлы увидев Мотылька, как прежде, юной, уверовали в чудо, которое совершил. Кетсалькоатль, и прониклись к нему еще большим священным трепетом.Указы Кетсалькоатля снова и снова оглашались богом-великаном с вершины пирамиды Ночи, с которой жрецы прежде наблюдали звезды. И каждый новый указ все больше повергал в ужас суеверных людей Толлы.Бог-великан объявил, что Кетсалькоатль отменил всякие войны.— Никогда больше война не будет способом решения споров между племенами, — вещал рыжебородый бог. — Как равны отныне между собой люди Толлы, так равны между собой и все людские племена. Пусть живут они в мире, никогда не применяя насилие и руководствуясь в своей жизни только, справедливостью.И еще объявил бог-великан, что Кетсалькоатль освободил от труда престарелых, равных возрастом его отцу. Их будут кормить и уважать все, кто моложе их.Город Толла кипел: днем работой, вечером весельем, а ночью скрытым недовольством. Каково было знатным горожанам признать былых рабов равными себе, а воинам — потерять все привилегии?Простой люд, бывшие рабы и ремесленники возводили по указаниям богов великолепные постройки. Бывшие воины и военачальники, которых впервые заставили что-то делать, пока подчинялись, но смотрели исподлобья.Белый бог с малым числом волос на голове, наблюдавший за жизнью в городе, говорил Кетсалькоатлю на чужепланетном языке:— Не может быть, чтобы невежественные туземцы могли так сразу отказаться от вековых жестоких привычек и принять общественный строй, требующий высокого самосознания каждого члена общества.— Надо просвещать их, — решил Кетсалькоатль.И он собрал у себя молодых людей (из знатных семей, которые уже учились письменам) и жрецов, приобщенных к знаниям, всех, кроме Змеи Людей, не пожелавшего или не решившегося явиться, и стал передавать им удивительные знания о небе и вещах.Змея Людей по ночам выслушивал донесения своих былых приближенных об этих занятиях и мрачно смотрел на затянутое тучами небо без звезд.Его тайная дочь все не приходила к нему. Но он ждал ее. Глава вторая. КОГТИ ЯГУАРА И Мотылек все-таки пришла к отцу.С перекошенным смуглым лицом, с ниспадающими на плечи прямыми черными волосами, с горящими гневом глазами, она чем-то напоминала ягуара, готового защищать свое логово.Она легко поднималась по высоким ступеням пирамиды, которые доставали ей до бедра.Жрецы в черных хламидах, не позволявшие ей взойти на пирамиду в день принесения в жертву ее Топельцина, сейчас молча наблюдали за ней, стоя, как изваяния, через каждые пять ступеней.Только раз оглянулась Шочикетсаль на дворец владыки, где обитали белые боги, и рот ее искривился, обнажив острые зубы.Великий Жрец Змея Людей вышел к ней навстречу. Искусно сделанная из его пропитанных кровью волос прическа в виде змеи с раскрытой пастью чем-то напоминала лицо разъяренной женщины.Поднимаясь, Шочикетсаль снова и снова переживала оскорбительную сцену последнего свидания с Топельцином.Да полно! С Топельцином ли?Не было большего счастья, чем снова обрести погибшего возлюбленного. Мотылек слишком хорошо помнила встречу в сельве: протянутые к ней руки, ласковые слова и любимые ею голубые глаза, которые когда-то закрылись навек и вдруг теперь с прежней нежностью вновь смотрели на нее.Но как ни была счастлива в тот миг Мотылек, она оставалась дочерью своего первобытного зоркого народа, чуткой ко всякой опасности.Даже в минуту безудержного счастья заметила Шочикетсаль белую богиню, которая отвернулась, чтобы скрыть рыдания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154