— Так просто? — разочарованно произнесла баронесса. — Нет, вам не уклониться от рассказа. Где же ваша легенда о спасении графа Рауля де Лейе?— Вот я и расскажу вам о том, как Пьер Ферма стал гостем Бастилии.— Бастилия! Это ужасно! — воскликнула маркиза де Вуазье. — Народ разрушил ее в дни Великой Революции.— А вот это уже поистине легенда. Бастилию действительно разобрали, но не усилиями революционных масс. Это сделали строительные рабочие спустя несколько лет после революции. Но триста лет назад ее стены возвышались в центре тогдашнего Парижа. Но я несколько отвлекся, тем более что в Париже в то время было немало и других монастырских стен, близ которых обычно происходили запрещенные в описываемое время дуэли.В тот день, вернее утро, к одной из таких монастырских стен подъехал верхом грузный всадник в черном плаще и черной шляпе, надвинутой на глаза. В МОНАСТЫРЕ Всадник завернул за угол, чтобы постучать в монастырские ворота, но внезапно трое пеших гвардейцев кардинала преградили ему путь. Всадник не внял грозному окрику и направил коня на гвардейца, тесня его.Тот обнажил шпагу:— Не угодно ли спешиться, сударь?— Зачем? — буркнул всадник, не осаживая коня.— Чтобы следовать за нами, — ухватился за стремя гвардеец.— По какому праву?— Именем его высокопреосвященства господина кардинала.— Кто это высоким именем останавливает проезжих путников, как разбойник на большой дороге? — послышался громкий голос.Всадник увидел трех спешащих к нему мушкетеров.— Что мы видим, господа гвардейцы? — продолжал тот /ке голос, принадлежащий первому из мушкетеров, — трое против одного? Это не благородно. Если вы немедленно не сочтете возможным принести извинения остановленному вами господину, мы предложим вам иное соотношение сил: трое против троих. Так вам будет угодно?— Вы опять затеваете, господа мушкетеры, запрещенные его величеством и его высокопреосвященством поединки? Мы находимся при исполнении служебных обязанностей, выполняя приказ, и никто не имеет права нам мешать.— Полноте, господин гвардеец! — продолжал задиристый мушкетер. — Разве можно помешать в чем-нибудь безнадежным бездельникам?— Вы ответите за свои слова перед его высокопреосвященством.— Простите, почтенный гвардеец, но я не вижу здесь его высокопреосвященства, перед которым должен отвечать.— Мы доставим вас к нему, не беспокойтесь.— Очень интересно, какой способ вы выберете для этого?— Если вам угодно, господин мушкетер, то носилки, на которых переносят раненых или убитых.Всадник не стал ждать конца препирательствам и подъехал к воротам. Привратник, увидев его в щелеобразное оконце, потребовал назвать пароль.Со стороны доносились уже не изящные ругательства, а звон шпаг. Очевидно, гвардейцы продолжали выяснять отношения с мушкетерами, которые помешали им задержать всадника, действуя, как всегда, против гвардейцев кардинала по принципу: «Что хорошо его высокопреосвященству, может не понравиться королю».— Пароль! — потребовал еще раз привратник в рясе.— «Мыслю — эрго существую», — произнес всадник и исчез за монастырскими воротами, крикнув слуге:— Огюст, жди меня здесь ближе к вечеру.Слуга повиновался и, повернув мула, отправился искать трактир. Проезжая мимо дерущихся на шпагах солдат, он с удовлетворением отметил, что гвардейцы вынуждены отступить. Мушкетеры не стали их преследовать, и один из них подмигнул Огюсту:— Откуда?— Из Амстердама, сударь, — с подчеркнутой готовностью ответил слуга.— А мы думали из Бордо, — добродушно заметил мушкетер, вкладывая шпагу в ножны. — Там вино отменное. Я однажды на пари один целый бочонок выпил.Всадник, отдав поводья выбежавшему послушнику, скинул черный плащ и оказался в офицерском мундире нидерландской армии. Он вошел в мрачное монастырское здание вслед за встречавшим его аббатом.Толстые, как в крепости, стены, низкие арки, темные коридоры и благоговейная тишина, подчеркиваемая отзвуком шагов под сводчатыми потолками, заставляли говорить вполголоса.— Его преподобие господин настоятель отвел для нашего симпозиума монастырскую трапезную.— Ты по-прежнему молодец, дорогой Мерсени. И словно вчера мы с тобой тузили друг друга в колледже. А теперь ты главное связующее звено между всеми нами, учеными.— Да, Репе, — вздохнул аббат Мерсенн, — приходится вести научную переписку, раз пока нет журнала ученых, и собирать иногда симпозиумы за монастырскими стенами.— Надеюсь, они у тебя здесь достаточно толстые, чтобы защитить гонимого церковью за запрещенные папской буллой книги от преследователей, встретивших меня у ворот.— Все гости монастыря восхищаются твоей отвагой, Роне, не побоявшегося тайком вернуться в Париж.— Мне надо было лично доказать этому Пьеру Ферма несостоятельность его работы о максимумах и минимумах.В бурно разгоревшейся в монастырской трапезной дискуссии выдающемуся французскому философу Рене Декарту не удалось опровергнуть непонятый им метод Пьера Ферма, которым тот предвосхитил дифференциальное и интегральное исчисление, открытое столетие спустя спорившими между собой об этом Ньютоном и Лейбницем.Если Декарт допускал в пылу спора даже такие чудовищные для уха ученого выражения, как «паралогизм», что означало «противоречие», то Ферма, толстеющий, с ниспадающими до плеч волосами и добродушным лицом, но с ироничным рисунком губ, неизменно спокойный, терпеливо объяснял Декарту свой метод, как учитель школьнику, чем окончательно выводил из себя философа в офицерском мундире, которому, однако, нечего было возразить. НОЧНОЙ ПАРИЖ С наступлением темноты научные дискуссии в трапезной закончились, и после «скромного» монашеского угощения гости монастыря решили расходиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78