Научное сообщество признает как истинные утверждения, которые не были доказаны. Пример — теорема Ферма. «Уравнение xn + yn = zn , где n — целое число, большее двух, не имеет решения в целых положительных числах», — провозгласил уважаемый мэтр, а доказательство, по легенде, набросал на заднике кареты. И вот уже триста пятьдесят лет математики ищут если не доказательство, то хотя бы ту карету. Не нашли пока ни того, ни другого, но это не дает оснований отрицать истинность самой теоремы. (Кстати, Григорий Петрович, доказали бы, что ли, эту проклятую теорему, а то столько людей попусту время и бумагу переводят, за это, кстати, обещано солидное вознаграждение).
Отдельный момент — постулаты, утверждения, принимаемые без доказательства. На постулатах стоит вся современная наука. Евклид «увидел», что параллельные прямые не пересекаются и построил на этом свою геометрию. Лобачевский «прозрел» в бесконечности точку пересечения и построил на этом свою геометрию. Какой из постулатов более правильный? Такой вопрос не стоит, постулаты не бывают более правильными и менее правильными, они не бывают даже правильными или неправильными, они просто постулаты. В конце концов, утверждения «Бог есть» и «Бога нет» являются не чем иным, как постулатами, оба они равно недоказуемы.
Ученые отнюдь не требуют, чтобы человек, сформулировавший какую-ту идею, непременно ее доказывал. Это совсем необязательно, потому что в любом случае другие ученые, заинтересовавшиеся идеей, доказательно проверят, или улучшат, или вовсе предложат свое. Можно даже сказать, что доказательство необходимо в первую очередь самому автору идеи, чтобы со своим поспешным объявлением не попасть впросак, не стать всеобщим посмешищем. Примеров этому в истории предостаточно. Поэтому ученые, признавая озарение, предпочитают досконально проверить пригрезившийся результат, проделать все те «нудные и скучные» расчеты, на которые так сетует Грабовой. Сколько «великих открытий» закрылось на этой стадии, одному Господу ведомо. Ученым известна и другая опасность, таящаяся в этих прозрениях. Зная конечный результат, вы несетесь к нему, как лошадь к родному стойлу, не замечая других дорог, уходящих в сторону и, возможно, более широких. Очень распространен случай, когда, уверовав в конечный результат, ученый начинает выстраивать цепочку доказательств, не замечая очевидных неувязок и нестыковок, отметая одни факты, явно противоречащие концепции, и «притягивая за уши» другие, в чем-то соответствующие. (Впрочем, это свойственно не только ученым, полагаем, что многие читатели неоднократно сталкивались с этим в своей жизни, стоит только подумать о зловредности соседа или сослуживца, и доказательства этому не преминут объявиться.) Во многих случаях это не попытка фальсификации и обмана, а искреннее заблуждение, психологически легко объяснимое искажение восприятия. Тут-то и необходимо научное сообщество, которое разберется в построениях одного из своих членов и укажет ему на допущенные ошибки. Грабовой же, в сущности, призывает принимать результаты его ясновидения на веру, если же он принимается выстраивать цепочку доказательств, то не просто притягивает факты «за уши», а изменяет все законы и уравнения, мотивируя это тем, что только такие измененные законы обеспечивают получение «правильного результата на 100%», данного его ясновидением. Понятно, что ни о каких разбирательствах и критике в этом случае не может быть и речи.
Еще один пример отношения ученых к ясновидению. Человек, вооруженный обычным электронным калькулятором, мог бы в XVIII — XIX веках выступать с сеансами ясновидения. Но ученые того времени тоже были не лыком шиты, подивившись вначале, они бы насели на ясновидящего и вытрясли бы из него калькулятор, еще раз подивились бы и принялись бы разбираться в хитроумном устройстве. Пусть не сразу, но непременно разобрались бы. Открыли бы электричество, электронику, ЭВМ, и, забыв уже о том, с чего, собственно, все началось, двинулись бы дальше.
Был один литературный персонаж, который умел перемножать в уме трех — и четырехзначные числа. То есть это он говорил, что перемножает, на самом деле там не обходилось без ясновидения. Звали персонажа Александр Иванович Корейко, «Золотой теленок», «великий комбинатор № 2». И вот что удивительно — помимо способности перемножать без ошибки сложные числа Александр Иванович обладал и другими паранормальными способностями, например, дематериализовывал эшелоны с продовольствием. Все эти чудеса были подтверждены актами с подписями и печатями, набралось их ни много ни мало целый том, стоивший другому Великому комбинатору, Остапу Ибрагимовичу Бендеру трех месяцев неустанных трудов, нескольких седых волос и потери веры в человечество. Подобные прозрения характерны для многих писателей, даже таких посредственных, как И. Ильф и Е. Петров, можно называть это ясновидением, а можно — знанием человеческой природы, все ведь повторяется, надо просто иметь немного наблюдательности, чтобы ухватить типичное.
Но Александр Иванович Корейко ученым не был и даже не претендовал на это высокое звание, предпочитая скромный пост бухгалтера. Мы же говорим об ученых. К ним и вернемся. Нисколько не отрицая озарение, наука требует еще и доказательств, собственно, именно этим и только этим она и отличается от лженауки. Настоящие ученые, что бы ни говорили о них сторонники «альтернативной» науки, люди все же вменяемые. Да, они могут сопротивляться новой идее, любая революционная идея с трудом пробивала себе дорогу, но — пробивала, настоящие ученые умеют слушать аргументы противной стороны и оценивать доказательства, и если они сочтут доказательства весомыми, то они примут новую концепцию, невзирая на первоначальное внутреннее отторжение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100