Отто Гофман: «На Дальнем Западе»

Отто Гофман
На Дальнем Западе



Library of the Huron: gurongl@rambler.ru
Отто ГофманНа Дальнем Западе Глава перваяФРАНЦУЗ И МЕКСИКАНЕЦ Известно, что Луи Наполеон, президент французской республики, достиг императорской короны посредством государственного переворота 2 декабря 1851 г. и последовавшей за ним двухдневной резни в Париже и водворился на французском престоле под именем Наполеона III.Ужасная ночь 4 декабря прошла, и завеса утреннего тумана медленно поднималась над столицей. Испуганные жители нерешительно выходили из домов отыскивать тела своих домочадцев, случайно или нарочно оставшихся на улице и вследствие того погибших насильственною смертью.На опустевших площадях и бульварах расположились солдаты: пешие и конные патрули прохаживались и разъезжали по безлюдным улицам. При виде солдат испуганные жители убегали в свои дома и, только убедившись, что все снова затихло, решались продолжать свое печальное занятие.Около 7 часов утра на одну из великолепных улиц, примыкающих к бульварам, вышли двое мужчин и, останавливаясь по временам, рассматривали опустошительные следы, оставленные на стенах, окнах и дверях домов пушками и ружьями озлобленных солдат. По-видимому, эти двое людей направлялись в предместье Сен-Дени.Один из них, более важный на вид, был человек лет 30-40, атлетического телосложения, что, впрочем, не лишало его грации и изящества. Руки его, в тонких шведских перчатках, были малы, так же как и безукоризненно обутые ноги; тонкие черты его лица, обрамленного темными кудрями, имели решительное выражение, усиливавшееся благодаря огненным глазам. Вся его наружность обличала знатное происхождение, и, действительно, граф Сент-Альбан мог бы похвалиться происхождением по боковой линии от королевского дома Бурбонов. Спутник его, маленькая подвижная фигурка, состоявшая, казалось, только из мускулов, костей и нервов, казался по крайней мере на десять лет старше графа и, судя по сильно загоревшему лицу, темным глазам и черным как смоль волосам, был южанин. Одет он был просто, но хорошо; в его движениях, во всем его существе чувствовалось какое-то стеснение, как будто ему мешало его платье и он мечтал о легкой одежде рыбаков Лионского залива, где была его родина.Граф Сент-Альбан, которому события минувшей ночи помешали вернуться домой из Версаля, куда он отлучался вчера, торопился к себе. Когда он уже почти достиг дверей своего дома, его невольно остановил стон, раздавшийся из полутемного углубления в стене.— Если вы христианин, помогите мне, — произнес чей-то слабый голос, и эти слова, сказанные на испанском языке, тем более привлекли внимание графа, что он отлично говорил по-испански. Он и его спутник поспешно подошли к нише, находившейся в стене, и увидели человека в полулежачем положении: бледное, как смерть, лицо его указывало, что он был тяжело ранен при столкновении народа с войсками.— Вы ранены, сеньор? — спросил граф по-испански.— Карамба! Пуля одного из этих солдат угодила мне в спину и свалила меня на землю, как мешок; я едва дополз до этого убежища. Конечно, всякому придется когда-нибудь умереть, но я лучше желал бы испустить дыхание на моей жаркой родине, Мексике, в битве с моими естественными врагами, краснокожими. Злой дух в виде мошенника-янки привел меня в эту страну, где вместо удачи я нахожу злую кончину.— Надеюсь, что этого не будет. — утешал его граф. — Во всяком случае, следует сделать все для вашего спасения. — Евстафий!— Monsieur le comte!— Мы должны укрыть этого человека в моем доме, так как туда всего ближе. Возьмите его осторожно и помогите мне перенести его.Спутник графа улыбнулся.— Хотя я и не обладаю вашей исполинской силой, граф, однако моих мускулов хватит на то, чтобы снести одному этого беднягу, иссушенного тропическим солнцем.Последнее замечание как нельзя более подходило к фигуре раненого, так как он был еще более худощав и сух, чем сам Евстафий. На нем были надеты мексиканские панталоны из коричневого бархата, с разрезами по бокам, куртка из той же материи и поверх куртки синий полотняный китель, какой обыкновенно носят французские работники и поселяне.— Ну так бери его, — сказал граф, — я следую за тобой.Евстафий взвалил на плечи мексиканца, который невольно застонал от боли, и вся группа вышла на улицу, где, по-видимому, не было солдат. Только при входе на бульвар находился жандармский пост. Один из жандармов, кажется, заметил подозрительную группу, потому что поскакал по направлению к ней.— Поспеши со своей ношей в дом, — крикнул граф провансальцу, — я буду прикрывать отступление.Пока провансалец дошел до дома, находившегося в нескольких шагах, и дернул шнурок колокольчика, граф, не имевший при себе никакого оружия, кроме тоненькой тросточки, поджидал жандарма, скакавшего к нему с обнаженной саблей и кричавшего: «Стой! стой!»— Что вам угодно, сударь? — спросил граф.— Мне угодно, — закричал полупьяный жандарм, — арестовать этого проклятого бунтовщика, которого вы стараетесь унести, да и вас тоже… вы, видно, также мятежники! Прочь с дороги, иначе эти мошенники уйдут в дом.— Позвольте, сударь, — сказал граф с холодным спокойствием, тем более зловещим, что оно было предвестием вспышки бешеного гнева, — я граф Сент-Альбан и настолько известен в Париже, что всякий сумеет найти меня, если ему это будет нужно. Тот человек ранен, он отдался под мое покровительство, и я намерен спасти его, так как нахожу, что довольно уж было резни.— Значит, вы сами бунтовщик, как я и думал! — с бешенством крикнул жандарм. — Вот же вам!Он замахнулся саблей, но быстрее молнии граф бросил трость, схватил одной рукой ногу всадника, другой — седло, затем — одно страшное усилие, и всадник с лошадью покатились по мостовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34