На флаере было бы еще туда-сюда, а так…Таня как-то призрачно улыбнулась одними уголками губ:— Ну, у меня тут появилась одна мысль. Вот, посмотри-ка. — Она оторвала от своего плеча и разогнула лапку спящей Маси. Внутренняя сторона предплечья до самого локтя оказалась совсем голой: чистая розовая кожа выглядела совсем как человеческая. — Я частично эпиллировала шерсть, и… Маська прекрасно это перенесла. Видишь — ни малейшего раздражения.— Ну и что?.. — всё больше недоумевал Андрей.— Если шерсть эпиллировать полностью, — терпеливо стала объяснять Таня, — то Мася станет в точности как человеческий младенец. Тогда ты скажешь…— Танюш, ну ты соображаешь?.. — произнес Андрей как можно ласковей, понимая, насколько нелегко ей пришлось, особенно в последнее время. Разумных выходов попросту не осталось, и тогда в ход пошли безумные идеи. — Да не сделаешь ты вырсь похожей на человека, пойми, никак, хоть ты полностью ее обрей!— Значит, никак, да? Хорошо… — Таня оставалась спокойной, и чуть заметная улыбка вновь коснулась уголков ее губ. — Теперь посмотри сюда.Она осторожно приподняла голову Маси и повернула лицом к Андрею.Тот беззвучно ахнул: та сторона Масиной мордашки, что прислонялась к плечу Татьяны, была теперь полностью лишена шерсти, и…Оно и впрямь было человеческим, ровно наполовину — маленьким, чуть припухшим детским лицом. На другую половину словно надели маску, или нет, словно на ребенка, на всё его тельце натянули мохнатый костюм, с вырезом в пол-лица.— Не может быть… — медленно проговорил Андрей. — Как ты это сделала?..— Я же сказала, что эпиллировала шерсть на отдельных участках. Если убрать ее полностью и постричь коготки…— А ушки?.. — спросил Андрей.— Я сошью чепчик, — улыбнулась Таня, однако улыбка не коснулась глаз, пристальных, давно не спавших. «И как я умудрился втянуть ее в это… преступление?..»Андрей со вздохом опустил голову и потер лоб. Да, сейчас он готов был поверить в то, что она способна сотворить чудо с внешним преображением детеныша… твари в человечье дитя. Но смысл?..— А что дальше? — спросил он, не поднимая глаз.— Дальше просто, — деловито сказала Таня, ощутившая явное облегчение от того, что он для начала признал сходство вырси с человеком. — Ты скажешь, что это ребенок диких людей. Ты нашел малышку в руинах и принес под курткой. Родители, само собой, погибли. Кому может прийти в голову дикая мысль, что мы побрили вырсь? В поезде генных проверок не проводят, так что с этой легендой ты спокойно довезешь ее до Москвы.— Послушай, Таня… — Андрей видел, насколько она увлечена своей идеей, как блестят уставшие глаза… И не желают замечать ее изначальной обреченности. — Даже не говоря про узкие зрачки… — начал он.— Уж поверь, — перебила она, — никто не всматривается в глаза младенцев. Кроме близких родственников, конечно.— …И про необходимость регулярного бритья… — продолжал Андрей, но она вновь перебила:— С этим средством достаточно всего лишь одной эпилляции в неделю, — и добавила с долей иронии: — Тебе, кстати, тоже рекомендую. — Она провела пальцами по его щеке, гораздо более колючей, чем нежная щечка Маси.— Допустим, я ее довезу, — сделал вид, что согласился Андрей, — а дальше? Как ни маскируй Маську под человека, она останется вырсью. Если здесь еще есть надежда как-то вернуть ее к своим, то что я буду делать с вырсью в большом густонаселенном городе?— Там должна быть масса возможностей, только копни! Может, удастся устроить ее в какой-нибудь заповедник…— Да не берут тварей в заповедники! — почти выкрикнул Андрей. Мася вздрогнула, обиженно всхлипнув во сне, и он продолжил тоном ниже: — Ты говоришь, масса возможностей? Я тебе скажу, какие там могут быть возможности для вырси: первое — на опыты, второе — на подпольные бои, ну и третье — цепь на шее в подвале у какого-нибудь любителя экзотики. Это только навскидку, вариантов гораздо больше, среди них для вырси ни одного нормального. Ну нет ей места среди людей, в их обществе — нет, понимаешь? И никакой эпилляцией этого не исправить.Андрей видел, как с каждым его словом никнет, будто под ударами, Татьянина голова, как опускаются в бессильном отчаянии плечи. Она, казалось, нашла из пиковой ситуации неординарный выход, до какого додумается далеко не всякий. Кто поверит, что грудной младенец, маленькое розовощекое дитя — на самом деле голая вырсь? Да вы смеетесь, что ли, или чокнулись?Теперь погибала и эта надежда…— Да, конечно, ты прав, — тихо заговорила Таня. — Мася должна остаться. Ничего страшного: пока побудет со мной, а за полгода я что-нибудь придумаю…«Ничего страшного?.. Да понимает ли эта девочка, во что она ввязалась? Во что я ее втравил», — в отчаянии думал Андрей. И тут же понял, что как раз она-то понимает — именно эта девочка, работающая в страшных городах. Может быть, как никто другой…В дверь громко постучали.Они переглянулись, в глазах обоих светился один и тот же тревожный вопрос: «Кто это может быть?»Стук повторился, став более резким и настойчивым.Показав Татьяне жестом, чтобы она скрылась с Масей в другой комнате, Андрей пошел к двери. Она тем временем уже сотрясалась от стука.— Маркелов Андрей Николаевич! — донеслось с той стороны. — Откройте! Нам известно, что вы там!— Ну, допустим, я Андрей Николаевич, — отозвался Андрей, в груди которого распространялся омерзительный холод страха. Не за себя — за собственную шкуру трясутся иначе. А страх за других, самых дорогих тебе существ, оказывается, сопровождается ни с чем не сравнимой болью. И еще более жутким отчаянием.— Что надо? — спросил он, уже понимая, что человек с той стороны не может быть представителем Службы Очистки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85