Должно быть, «прихожая» была потрясена и тронута до глубины души своей альковной ролью, если только признать, что у помещения может иметься душа.
С Лехой все было ясно: диагноз — вампиризм в начальной стадии. Но с ней-то что творится? Страшно вспомнить о содеянном!.. До сих пор в животе бабочки летают, а в остальном теле такая тягучая блажь, что впору дугой выгибаться… От вируса ее уже вылечили, может, остаточные явления?..
Она опустилась на корточки возле стены и уставилась в потолок. Леха, похоже, не хочет лечиться. Но ведь остался здесь, у Хэги, значит, с намерением вылечиться и стать прежним — деловым, закрытым. Уже не решится прижать ее к стене так, чтобы зашлось дыхание. Задрать кофту, потереться о грудь… «Ты дикая, и ты сама по себе». Не повалит, не доведет до конца… «Тебя никому не приручить». Разве что она сама его на себя завалит: обхватит плечи, запустит пальцы в вороные волосы и завалит… «Тебе никто не нужен». Язычками пламени трепещут отголоски страсти, лижут тело, бередят душу. Нельзя им подчиняться. Надо думать о команде, о грозящей опасности, о деле. А не о том, как тебя зажимали у стены в проходном отсеке, словно школьницу в темном подъезде — целовали, мучили, желали. А где еще-то? Ну где?!
Конец ее мучениям положило явление попутчиков, изрядно припозднившихся, продезинфицированных, наверное, всеми известными науке способами. Крис, Юра-сан и с ними, как ни странно, Светик: Чарли-то полагала, что Светик останется, чтобы дежурить, не смыкая глаз, у Лехиной постели. И потом, на случай ее преображения в дракона на корабле у Хэги всегда поблизости грузовой трюм, в то время как на чужаке они неизвестно еще где могут в этот момент оказаться, не исключено, что и в тюремной камере. Не иначе как Леха все-таки решил остаться вампиром и телепортировался на корабль к Лидеру — не зря же Светик туда направляется?..
— Ну слава богу, ты здесь! — Юра-сан первым приветствовал Чарли, поднимающуюся с пола им навстречу. — Мы уже тебя не чаяли увидеть!
— Черт возьми! Одна, перед открытым шлюзом! — воскликнул Крис и заглянул в шлюз. — Ты в порядке? Как там? Тихо? Никто не появлялся?
Она улыбнулась:
— Будем считать, что я несла караульную службу, пока вы проходили диспансеризацию. Докладываю: я в порядке, там тихо, а если бы кто-нибудь сюда полез, то не в порядке был бы он.
Крис развел руками:
— Старуха просто ополоумела! Заперла нас в своей «лаборатории», для профилактики, видите ли, всяческих заболеваний, шпиговала проводами, пичкала какой-то дрянью и упорно повторяла, что с тобой все в порядке. Когда ее гадость полилась у нас из ушей, у нее совсем снесло башню — стала опрыскивать нас из распылителя, как рассаду, при этом пела, приплясывала, стучала по барокамере и чертила какие-то чертовы каббалистические знаки на стенах: это, говорит, особый ритуал якобы древнего колдовства, призывает, мол, на наши головы могущественных духов-покровителей. Чертова старушка! Будь она мужиком, я бы из него самого сделал духа!
Говоря это, Крис подошел к одному из бабушкиных «разделов» с одеждой — они были высокие, под потолок — и выудил оттуда сбоку длинный деревянный шест — не что иное, как свою старую боевую спутницу — паралитическую слегу. Чарли помнила, что слега упала на крышу после того, как ею парализовали Сусличка. Разве Крис мог бросить ее там валяться без присмотра?
— Зря я ее тут оставил, — сказал Крис, привычно, как копейщик копье, оглядывая и пробуя в руках свое оружие. — Я бы из этой полоумной бабки танцующую статую сделал!
Вот это был бы финт — танцующая статуя полоумной бабки! Изрядно же доняла его Хэги своим представлением!
— А кто бы нас тогда из медблока выпустил? — ехидно поинтересовался Юра-сан.
— А Леха на что? Он любую дверь преодолеет.
Похоже, что и Крис начинал ценить Лехины таланты.
— Он-то преодолеет… А вот мы… Разве что в шапочке-лилипутке, через замочную скважину.
Ну конечно, у них же есть уменьшающая шапка — вот почему Светик отважилась с ними идти! Кстати, при упоминании о Лехе лицо Светика, и без того безрадостное, совсем скисло, нос поник, и это не ускользнуло от внимания Чарли.
— Как там Леха? Лечится? — невинно полюбопытствовала она. Что же он и там успел такого отчебучить, что Светик вот-вот опять ударится в слезы?
— Леха давно уже в барокамере, — сообщил Крис.
«В барокамере ли?» — подумала Чарли и недоверчиво усмехнулась:
— В той самой?..
— Вот именно!
— Но как бы он вас выпустил, если он в барокамере?
— Да он нас, по сути, и спас! Мы думали, он там давно уснул, бабка бушует, как вдруг барокамера открывается, и является Леха — глаза как угли, лицо белое, чисто скатерть: кончайте, говорит, концерт для барабана с оркестром, а то уснуть невозможно. Светик к нему — не лучше ли, дескать, милый, самочувствие, а он на нее как рявкнет — убирайтесь, мол, вы к чертовой матери, пока я вас всех не перекусал!
Чарли хмыкнула: нельзя сказать, чтобы ее очень огорчило грубое обращение Лехи со Светиком.
— Он не виноват, — пролепетала Светик. — Это все из-за вируса, я знаю — папа от него тоже стал таким…
Ну вот, начались воспоминания про папу, сейчас слезы рекой польются. А им, между прочим, пора бы уже двигаться. Этот разговор в преддверии неизвестности походил на крохотную передышку между боями: одна битва закончена, сейчас начнется новая; выдохнул облегченно, перебросился парой слов с друзьями и опять поглубже вдохнул, собирая силы для нового броска в неизвестность.
— Все, ребята! Кончай перекур, погружайся! — С этими словами Чарли, обойдя Светика, направилась к шлюзу.
Первое испытание поджидало их уже на пороге:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102