) и продолжала вращаться между Солнцем — Солнцем?.. — и этим странным геометрическим э-э… феноменом. Да и не феноменом вовсе: планета, ясное дело, нормальная, шарообразная. Скорее всего — искомая Земля. Просто (будем называть вещи своими именами) крошечный неприкаянный метеорит Чарли обуяли какие-то квадратные космические глюки в кубических степенях, как следствие легкого сотрясения мозга, пустоты, одиночества, отчаяния и общей эмоциональной встряски.
Ошалевшая Чарли продолжала разворот, и вскоре пред ее испуганные очи вновь явился феномен во всей своей потрясающей квадратуре. Синдром кубика-рубика не исчез, он оказался подозрительно стойким и навязчивым: за время полного оборота Чарли вокруг своей оси никаких округлостей в планете так и не наметилось — предполагаемая колыбель человеческой цивилизации вызывающе распирала космос многочисленными правильными углами, упорно маскируясь под сложную кристаллическую структуру.
Вместо того чтобы остановиться и как следует, в деталях, рассмотреть феномен — глядишь, от пристального вглядывания он бы и начал постепенно округляться, — потрясенная Чарли продолжала вращаться. Когда грандиозная конструкция, закутанная в атмосферу, явилась перед ней в третий раз, ничуть не изменив очертаний, Чарли наконец сдвинула рычажок поворота в среднее положение («Здравствуй, рычажок, ты пока еще круглый? Спасибо тебе, рычажок! Ты свой парень, рычажок, так держать!»).
«Планета» застыла перед нею. Горячка белая. (Кстати, а почему «белая»?..) Потому что пить надо меньше. И только из круглой посуды. А голову при авариях рекомендуется прятать под мышку. Чарли не спрятала, поэтому глаза у нее после катастрофы заквадратились и искажают круглую перспективу. Жаль, зеркальца нет, забавное должно быть зрелище — квадратные глаза.
Как бы там ни было, а двигатель за спиной по-прежнему работал, и Чарли медленно шла на сближение с нереальной планетой. То есть, наверное, падала на нее. Хотела было остановиться. Да передумала: Земля это или что другое, а деваться ей все равно тут было больше некуда. Глядишь, по мере приближения наваждение развеется, все эти непонятные углы сами собой разгладятся и рассосутся по приветливому ландшафту.
Время шло. «Планета» медленно, но верно разрасталась. Чарли таращилась на нее изо всех сил квадратными глазами, время от времени накрепко зажмуриваясь, в надежде прогнать крупномасштабную галлюцинацию. Кое-какие изменения в надвигающейся галлюцинации действительно происходили: над «планетой» неуловимо менялся рисунок облаков да гигантские тени, отбрасываемые друг на друга ее кубическими формами, едва ощутимо смещались — несмотря на антинаучные метаморфозы, «планета» все же вращалась вокруг какой-то там своей внутриквадратной оси.
Прошло, должно быть, что-то около часа. Чарли волей-неволей начинала верить своим глазам: незаметно увеличиваясь в размерах, «планета» заполнила собою уже все пространство впереди, и, хотя до входа в стратосферу пока еще не дошло, на Чарли нацелилось, угрожающе посверкивая острым краем, ребро ближайшего кубика. Кстати говоря, этот самый кубик, претендующий уже на роль посадочного, был полностью голубого цвета. То есть, надо понимать, состоял из воды на все свои сто кубических процентов.
«И куда же это мы, интересно, рухнем? — меланхолично думала Чарли, с интересом наблюдая эволюции облачной спирали над обращенным к ней прямым углом. — Неужто в море-окиян?..»
Океан под облачной кисеей казался конструкцией из грандиозных кубиков льда, твердых и скользких, словно только что выплывших в слепленном виде из какого-то гигантского космического морозильного шкафа. Это притупляло бдительность: в таком нелепом виде океан, как ни странно, выглядел вполне надежным местом для посадки.
Представив очень живо, чем для нее закончится подобная «посадка», Чарли поначалу слегка запаниковала, затем попыталась сконцентрироваться, вообразив себя, недолго думая, тоже кубиком льда — холодным, квадратным и вследствие всего этого очень расчетливым: глюки глюками, а не мешало бы космическому кубику льда, именуемому Чарли Новак, спланировать собственное приземление. Причем на эти самые глюки. То бишь приглю… Приглю… чение. Нет, приглючение — это как раз то, что с ней приключилось — в смысле приглючилось — и продолжает приглючаться. А теперь ей грозит приглю-чи-ва-ние. Да, так. Раз в ближайшем космосе одинокой льдинке некуда приземлиться, придется ей приглючиваться. Кстати, приглючивание назревало в самом ближайшем будущем: Чарли уже входила в стратосферу, так что необходимо было действовать, пока еще в ближайшем окружении имелась пустота, а вместе с ней относительная свобода маневра.
Чарли принялась мучить клавиатуру, насколько это было возможно, зная назначение лишь трех кнопок и одного рычажка. То ли поэтому, а может, вследствие полного отсутствия опыта, все ее маневры привели к тому, что она почти полностью погасила собственную скорость, закрутилась кувырком, еле остановилась и на этом с испугу выключила двигатель. В результате, вместо того чтобы пойти на облет «планеты», она стала на нее отвесно падать. Вот когда она сильно пожалела о том, что не расспросила Леху о назначении остальных кнопок, которых насчитывалось на запястье еще не менее дюжины, — наверняка среди них имелись и такие, что должны были обеспечивать обитателю скафандра горизонтальный полет в атмосфере.
Отчаявшись добиться горизонтального полета, Чарли ткнула в кнопку амортизаторного антиграва. Антиграв, кажется, не действовал. При его включении Чарли ожидала если и не полной своей остановки в воздухе, то хотя бы резкого толчка, свидетельствующего о снижении скорости падения, — словом, каких-то благотворных для себя перемен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102