Это он заправляет всем делом...
– Я помню его, – ответил Даффи Бригс, – да, я помню его!
* * *
Чарльз Сергеевич Кванг, подняв стакан с виски, улыбался через стойку бара Сайрусу Маурьяку. Весь облик Маурьяка говорил о его богатстве, аристократизме и блестящих деловых качествах, от него исходил запах отличной сигары и аромат дорогого бренди. Сигарой и бренди угостил его Кванг – это было нечто вроде обмывания успешной сделки.
– Да, сэр, – сказал Маурьяк, – я умею распознавать стоящих бизнесменов среди людей. Иметь дело с вами – просто удовольствие, мистер Кванг.
– И с вами тоже, мистер Маурьяк. Я уверен, что средства, вложенные в участки земли на той, как ее, Калзоньере-2, принесут порядочные дивиденды за те три года, которые мы указали в договоре. Я думаю, вы потом будете довольны, что сейчас пошли на риск.
– Не вижу никакого риска! Я бы не вкладывал капитал вместе с вами, если бы не обдумал все хорошенько. Такую большую сумму денег, как я вложил в дело, не подвергают риску, – Маурьяк пропустил остаток бренди, посмотрел на свои часы, на дверь, на кожаный чемоданчик, стоявший рядом с высоким стулом, на котором сидел Кванг. – Итак, мы все подписали – можно заняться другими делами.
Кванг не торопился исчезать слишком быстро. Таков был один из приемов его дерзкой профессиональной работы. Вот еще сделать последний глоток, взять в руки кожаный чемоданчик, обменяться улыбками и крепкими рукопожатиями и тогда уже прочь – прочь отсюда в полную новых блестящих возможностей Галактику, чтобы заключить в объятия следующего простака.
Но Маурьяк тоже не спешил. Своей добродушной болтовней он не отпускал Кванга от стойки. Кванг постарался сбросить выражение недовольства со своего привлекательного и тонкого смуглого лица. Это был стройный, худой человек с блестящими черными волосами, широким носом и светло-карими глазами. Он обладал замечательной способностью при необходимости моментально напускать на себя вид человека авторитетного, уважаемого, безукоризненно честного и простодушного.
– Вы говорили мне, что раньше служили в военно-космическом флоте, продолжал говорливый Маурьяк. – Очень интересно. Скажите мне...
И вдруг резко прервал себя, глядя на дверь за спиной Кванга. Кванг заметил, как в глазах Маурьяка живой интерес сменился разочарованием, и тут же почувствовал, как чья-то рука нащупывает его собственную руку внизу под барьером. В его ладонь втиснули скомканный листок бумаги. Все с той же напускной очаровательностью манер он извинился, быстро развернул листок, прикрывая его коленом, и взглянул вниз. «Полисмены! – прочитал Кванг. Быстро уходи!»
– Извините меня, мистер Маурьяк. Мне надо – ну, вы понимаете.
– Да, пожалуйста, конечно. Но возвращайтесь поскорее. Мне нравится с вами по-дружески болтать.
Кванг сполз с высокого сиденья, бросил унылый взгляд на кожаный чемоданчик и невозмутимо пошел широкими шагами, чувствуя, что его слегка подташнивает. На полпути он изменил направление и быстро свернул к задней двустворчатой двери, за которой избранные клиенты постигали премудрости рулетки и трехпланетки. Прикрывшись висевшим в дверях занавесом, Кванг осторожно заглянул через дверь. Его ровный лоб блестел от испарины.
– Ты теряешь свой острый нюх, Чарли, мой мальчик. Вокруг полно фараонов. Молокосос, которого ты подцепил, подослан, чтобы взять тебя с поличным.
У двери стоял Теренс Мэллоу и улыбался. Живой, настоящий Теренс Мэллоу.
– Терри! Откуда ты, черт возьми, появился?
– Это не имеет сейчас значения. Давай сюда! Ты опять без гроша, как я понимаю? Не расстраивайся, у меня есть для тебя небольшая работа...
* * *
Стелла Рэмзи сбросила с себя постельное белье, брезгливо скривившись от грязных и грубых простыней. Она грациозно встала с кровати, нагая, и, буквально трясясь от злости, направилась прямо к брюкам своего мужа, брошенным небрежно в помятом виде на стул с проломанным сидением. Этот пансион, скорее напоминавший мусорную кучу, убивал ее. Постоянный запах от готовящейся пищи, от грязных детей, от кошек и гниющего мусора, отвратительная вонь спиртного перегара просто оскорбляли ее собственное человеческое достоинство. Она взяла брюки и, не имея возможности из-за отсутствия отутюженной складки быстро найти карманы, подняла их за манжеты и сильно тряхнула. Коробок спичек, окурок и три пенса – все! С негодованием она швырнула брюки на голову Колина Рэмзи.
– Вставай, ты бестолковый, ленивый бездельник...
Рэмзи ворчал и кряхтел, переворачивался, натягивал на себя постельные тряпки, которые Стелла безжалостно сбрасывала с него.
– Оставь меня, Стелла.
– Вылазь из этой проклятой кровати! У нас на двоих всего три пенса.
Мы не заплатили за квартиру, у нас уже ничего не осталось, чтобы заложить, – а у тебя единственное занятие – лежать в постели. Поднимайся. Вон!
Следующая четверть часа проходила в такой же атмосфере крика и упреков. Стелла не собиралась одеваться. Зачем? Слава Богу, центральное отопление обогревало комнату. Ее гардероб состоял из одного скромного костюма и блузки, да еще одной пары чулок со спущенными петлями. Стелла не надевала ничего этого в домашней обстановке! Рэмзи, тяжело вздыхая и прочищая кашлем свое сухое горло, механически оделся, и, наконец, Стелле удалось вытолкать его из комнаты. Прильнув к двери, она крикнула на прощанье:
– Не вздумай возвращаться назад без работы!
Уныло остановившись в дверях, Рэмзи оглянулся на жену. Она так хорошо выглядела! Он отлично знал, почему женился на ней.
– Давай поцелуемся, прежде чем я уйду, – нерешительно сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48