Видно было, что это мужское нижнее белье. Она быстро бросила эти вещи назад. Она прикасалась к ним только кончиками своих тонких изящных пальцев.
На нем, очевидно, не было шлема. По крайней мере, сюда его не доставили. И, по-видимому, на нем не было никаких доспехов. Делле это показалось странным. По работе она сталкивалась с Форейджерами, крепкими, грубоватыми мужчинами и женщинами с атлетическими телами, жесткими инстинктами и невероятно гибким умом, и она знала, что ни один человек не рискнет выйти наружу без всех возможных предохранительных средств. Даже здесь, внутри лабиринта, предосторожности были иногда необходимы.
Электрический свет падал прямо на ручное оружие. Кто-то примотал курок проволокой, чтобы его нельзя было нажать. К нему была привязана табличка: — Опасно. Не трогать без разрешения.
Но что интересно, не было никакого указания на то, кто должен дать это разрешение. Делла вновь приложила один палец к губам, а другим слегка пошевелила пистолет.
Он не казался тяжелым. Остроконечный приклад, курок и предохранитель, барабан, тонкое в части дула и заметно утолщающееся в районе квадратного магазина. Она решила, что это должен быть магазин, хотя не могла увидеть, как он открывается. Что ж, Тони или кому-нибудь еще в отделе физики придется этим заняться.
Кроме этого еще было приспособление для письма, блокнот с чистыми листами, наручные часы без колесика для завода, коробка с необычайно тонкой и прочной папиросной бумагой, кожаный бумажник из ненастоящей кожи, содержащий бумаги и маленькие книжечки, заполненные строчка за строчкой невероятно аккуратными печатными буквами на языке, который ничего не говорил для Деллы. В маленьком прозрачном футлярчике была фотография Стэда. Эта фотография мало чем отличалась от других когда-либо виденных Деллой фотографий симпатичного молодого мужчины, неулыбающиеся спокойные серо-голубые глаза застыли во внимательном серьезном взгляде. И в этом, конечно, было одно отличие. Так как эта фотография, если это была фотография, была цветной. И эти цвета не были нанесены фотографической водной краской, а светились и блестели прямо с самой бумаги.
— Где-то, — сказала Делла про себя, — где-то на земле есть империя или федерация, намного опередившая нас.
Эта мысль ей не понравилась. Как и любая молодая женщина с научным образованием, она гордилась своей Империей Аркон, веря в свою психологическую работу, только частично веря в рассказы о Демонах. Более того, она осознавала высшую судьбу человечества, которая может окончиться где угодно или, по крайней мере, вдали от этих стен, в которых заключена человеческая раса сейчас.
Среди вещей лежал кусочек бумаги, ярко-розовый, с печатным текстом, глубоко вдавленным в толстую бумагу. Делла сразу же узнала его. Такие приходные квитанции она много раз заполняла, когда конфисковала какие-нибудь предметы у рабочего, или у церковника, или Форейджера, или Солдата; она перевернула его одним ноготком и увидела, что он подписан Шардилоу.
— Забавно, — пробормотала она. — Если он забрал то устройство, которое они считают антигравом, то почему он не забрал пистолет? Я бы думала, что это более важно. А это что? — Она обратилась к последнему оставшемуся на столе предмету.
Это была маленькая коробочка, сделанная из незнакомого материала, как и приклад оружия, с тонкой, но узнаваемой антенной, выдвигающейся из одного угла. В центре был установлен наборный диск, помеченный какими-то странными иероглифами, и пара переключателей, которые только служили для управления. Один конец коробки был обломан, и было видно мириады тоненьких проводков и блестящих точек. Делла никогда не имела дела с радио. Но она знала, заранее испытывая легкое неудовольствие, что Бэлль скоро придет, чтобы забрать радио.
Ее приятно пощекотало маленькое тайное удовлетворение от того, что Бэлль тоже будет в шоке, когда она попытается проникнуть в эту тайну. Это радио, а также одежда без пуговиц, оружие, письмена и отсутствующий здесь антиграв ставили проблемы, решить которые ученые Аркона вряд ли были достаточно готовы.
Она быстрым решительным движением отвернулась от стола. Это, в конце концов, были просто вещи, внешние символы цивилизации. Ее работа была гораздо более сложной, волнующей и важной: пробраться в мозг этого странного человека, раскрыть все подробности его жизни и пробраться сквозь его мозг до самой сути его существа. Если она узнает это, остальное последует неизбежно.
Так она думала.
К несчастью, незнакомец получил жестокое ранение в голову, удар, который вышиб из него всю память и оставил его таким же восприимчивым к впечатлениям и таким же помнящим о прошлом, как новорожденный. Лицо Деллы напряглось и бессознательно сложилось в торжественную маску.
— Я научу его, — сказала она мягко. — Я доберусь до него, покажу ему, кто он и что он, а затем я сдвину эту новую сущность и вытащу его старую личность, его настоящую сущность из его поврежденного черепа, вытащу ее на свет и буду знать!
Дверь открылась. Делла повернулась с виноватым видом, как будто ее поймали на воровстве. Там стояла и подсмеивалась над ней Бэлль, ее каштановые локоны спадали на ее миниатюрное мальчишеское лицо, ее нос был вызывающе вздернут, ее веселые глаза блестели от сознания того, что она ступила в священные пределы лаборатории Деллы.
— Привет, Делла, дорогая, — сказала Бэлль, двигаясь вперед с распростертыми руками. — У тебя такой важный вид!
— Правда? Я бы сказала, что ты выглядишь так, как будто только что кувыркалась где-то в углу.
— А представь, если бы это так и было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50