Но что же теперь делать? Она слишком далеко зашла в своей лжи – обратной дороги нет. Признаться? Нет, слишком опасно. Кто знает, как воспримет это Курт? Чем ответит? Он очень богат, влиятелен… и способен на безжалостную месть. Она может потерять сына. Как уже теряет мужа.
Глаза Лорелеи затуманились, и она поспешно отвернулась к окну. Лимузин подъехал к дому. Шофер поспешил выйти, но Курт, не дожидаясь его, открыл дверь здоровой рукой и, чертыхнувшись сквозь зубы, неловко вылез из машины.
– Курт! Курт, ты вернулся!
Уильям с радостным воплем бросился ему в объятия.
– Уильям, осторожнее! Его рука… Лорелея закусила губу и умолкла. Мужчина и мальчик крепко обнялись. Глазенки Уильяма сияли радостью и любовью, Курт улыбался в ответ, но Лорелея заметила в его глазах слезы.
– Здравствуй, Вилли. Скучал без меня?
– Уж-жасно! – энергично закивал мальчуган. – Мама говорила, что с тобой все в порядке, но я за тебя боялся. Знаешь, мне даже во сне снилось, как ты вылетаешь из машины.
– Понимаю, – серьезно ответил Курт.
– Правда, ты звонил каждый день. Но я все равно волновался – ведь если ты в больнице, значит, с тобой что-то не в порядке, правда?
Вместо ответа Курт обнял мальчика здоровой рукой и крепко прижал к себе. Лорелея до боли прикусила губу, чтобы сдержать слезы.
Что же ей делать? Как открыть правду и не навлечь беду на себя и на сына?
Часом позже, проводив Уильяма к бабушке, Курт вышел на балкон, опустился в шезлонг и закрыл глаза.
Лорелея молча стояла рядом, ожидая, пока он заметит ее присутствие. Или он собирается всю неделю ее игнорировать?
– Курт, тебе что-нибудь принести?
– Ничего не надо, спасибо, – вежливо ответил он.
– Как насчет обеда? Ты, должно быть, проголодался…
– А где Фрида?
– Я дала ей неделю отпуска. Курт открыл глаза.
– Что ты сделала?
– Дала ей…
– Может быть, стоило сначала со мной посоветоваться?
– Да, это твой дом, и она – твоя служащая, но я подумала, что…
– А ты не подумала, что мне понадобится ее помощь?
– Зачем?
– А ты как считаешь? Для начала – чтобы готовить мне еду. Чтобы искать в шкафу чистые рубашки. Да мало ли еще зачем! Если ты не заметила, я же беспомощен, как младенец!
– Я буду рада тебе помочь, – спокойно ответила Лорелея. – Я уже приготовила несколько сандвичей и…
– Твоя помощь мне не нужна.
Эти слова обожгли ее, словно удар хлыста. Лорелея прикрыла глаза и ответила, презирая себя за неудержимую дрожь в голосе:
– Извини, я забыла. Разумеется, тебе никогда ничего не нужно. И никто не нужен.
Она развернулась и пошла прочь. Курт замер, ожидая хлопка двери, но, как видно, Лорелея хорошо владела собой – она прикрыла дверь тихо и аккуратно. Курт откинул голову на спинку шезлонга и тяжело вздохнул.
О чем это она, черт возьми? С чего взяла, что ему никто не нужен? Разве он сам только что не сказал, что нуждается в помощи Фриды? Должно быть, у жены просто дурное настроение. Оно и понятно. Она ненавидит его, ненавидит Вену, ненавидит свою новую жизнь, чувствует себя, словно в ловушке. А теперь по его вине оказалась заперта в этой ловушке еще на несколько недель.
Возможно, она считает, что в аварии виноват он сам. Что, злясь на нее, он гнал машину слишком быстро. Но это не так. Он уже готов был вернуться, готов был просить прощения, уверять, что никогда больше не напугает ее и не причинит ей боли, что хотел лишь показать ей…
Что показать? Что их брак – ошибка?
Курт прикрыл глаза. Так оно и есть, верно? Огромная ошибка. Не пора ли с ней покончить? Сколько еще он сможет видеть Лорелею, вдыхать ее запах – и помнить, беспрерывно помнить, что она его ненавидит? Что она несчастна из-за него?
Курт прижал ладонь ко лбу. Под черепом пульсировала надоедливая боль.
Ладно. Строить планы на будущее пока не стоит. Но, по крайней мере, он сделает все, чтобы облегчить ее ношу.
Для начала позвонит Фриде и попросит ее вернуться. Следующий звонок – в агентство по найму. Ему нужен помощник-мужчина. Сама мысль о слуге внушала Курту отвращение – однако ничего другого не оставалось: ведь одной рукой он не способен ни брюки натянуть, ни пуговицы застегнуть, а о более сложных операциях, вроде мытья, и говорить не приходится.
Хотя, если бы гордость не помешала ему принять предложение Лорелеи…
Курт испустил стон.
Лучше некуда! Рука в гипсе, голова раскалывается, жена его терпеть не может, а он впадает в экстаз при одной мысли о ее прикосновении! Снова и снова прокручивает в памяти ту единственную ночь, тешится мыслью, что утро, когда она, рыдая, упала ему на грудь, не было лишь плодом наркотического дурмана…
О нет! Если бы она хоть в малой степени ощущала то же, что и он, ту же жгучую жажду, всепоглощающее желание, чудесно соединенное с чем-то неопределимым, но куда более нежным и…
– Извини меня.
Он поднял глаза. Лорелея стояла над ним с подносом в руках. Лицо холодное, замкнутое – такое же безразличное, как ее извинение.
– Не надо. – Курт приподнялся. – Это я должен извиниться.
– Все в порядке. Ты ведь болен.
– Я не болен. У меня сломана рука. Это не болезнь.
– И еще сотрясение мозга. Прости, мне не следовало на тебя кричать.
– Было сотрясение. И ты не кричала.
– Нет, кричала.
– Вовсе нет, ты… – Уголки его губ изогнулись в невольной улыбке. – Еще немного – и мы поругаемся из-за того, кто должен извиняться.
Лорелея осторожно улыбнулась в ответ.
– И то верно. Давай начнем сначала. Мы оба были неправы.
– Так-то лучше. – Взглянув на поднос, Курт поднял брови. – Сандвичи с салатом и тунцом?
– Ага. – Лорелея поставила поднос перед ним. – Фрида говорила, ты любишь рыбу. Вот лимонад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44